Антология современной британской драматургии - [46]
БИЛЛИ. А Бартли что ему может предложить? Он же тоже едет.
ХЕЛЕН. Бартли обещал помочь грести. А ты можешь грести?
>БИЛЛИ снова опускает голову.
А тебе-то зачем туда ехать?
БИЛЛИ >(пожимает плечами). Сниматься.
ХЕЛЕН. Тебе?
>Она смеется и не торопясь отходит к двери.
Нехорошо над тобой смеяться, Билли… А я буду.
>Она выходит, смеясь. Пауза. Из задней комнаты возвращается ЭЙЛИН и отвешивает БИЛЛИ подзатыльник.
БИЛЛИ. За что?
ЭЙЛИН. Билли Клейвен, сниматься на Инишмор ты поедешь только через мой труп!
БИЛЛИ. Это ведь просто мысли вслух.
ЭЙЛИН. Так, хватит думать вслух! Хватит думать вслух и про себя! Слишком уж много ты тут думаешь! Ты когда-нибудь видел, чтобы Дева Мария думала вслух?
БИЛЛИ. Нет.
ЭЙЛИН. Вот именно, что не видел. И она от этого не страдает!
>ЭЙЛИН снова уходит в заднюю комнату. Пауза. БИЛЛИ встает, ковыляет к зеркалу, оглядывает себя, затем ковыляет обратно к столу. БАРТЛИ открывает входную дверь и просовывает голову внутрь.
БАРТЛИ. Калека Билли, передай своей тетке, ну пусть так называемой тетке, что я за Ментосом потом зайду, ну пусть не за Ментосом, а просто за конфетками.
БИЛЛИ. Ладно, Бартли.
БАРТЛИ. Сестра только что сказала, что ты собрался с нами на съемки. Я чуть со смеху не помер. Хохма что надо!
БИЛЛИ. Я рад, Бартли.
БАРТЛИ. Может, они тебя потом в Голливуд возьмут. Звезду из тебя сделают.
БИЛЛИ. Может, и так, Бартли.
БАРТЛИ. Звезда-калека. Хе! Так передай тетке, я за Ментосом потом зайду, ну пусть не за Ментосом, а…
БИЛЛИ. Просто за конфетками.
БАРТЛИ. Просто за конфетками. А если не потом, то завтра утром.
БИЛЛИ. Пока, Бартли.
БАРТЛИ. Пока, Калека Билли, ты тут как, ничего, или грустишь?
БИЛЛИ. Все нормально, Бартли.
БАРТЛИ. Ну и ладно.
>БАРТЛИ выходит. БИЛЛИ хрипло вздыхает и ощупывает грудь.
БИЛЛИ. Да уж, нормально.
>Пауза. Затемнение.
>Ночь. Побережье. МАЛЫШ БОББИ снаряжает лодку. Входит ДЖОННИ, в легком подпитии, подходит к нему и наблюдает.
ДЖОННИ. Гляжу, ты готовишь лодку, Малыш Бобби.
БОББИ. Так и есть, Джонни.
ДЖОННИ >(пауза). Значит, лодку готовишь?
БОББИ. Я же сказал, что готовлю лодку.
ДЖОННИ. Ну сказал. >(Пауза) Так ты готовишь лодку. >(Пауза) Все в ажуре, я так понимаю. >(Пауза.) Загляденье. >(Пауза.) Все готово к поездке, вроде того. >(Пауза) Хорошая лодка, я так скажу. Хорошая лодка, бери и плыви. А что еще лучше, на ней есть все, что нужно. >(Пауза.) Просто блеск.
БОББИ. Джонни, если есть вопрос, давай, спрашивай, а не ходи вокруг да около, как придурок малолетний.
ДЖОННИ. Нету у меня вопросов. Если у Джонни есть вопрос, он берет и спрашивает. Джонни вокруг да около не ходит. Ну уж нет. >(Пауза.) Я так просто, хотел сказать, какая хорошая у тебя лодка. >(Пауза) Лодочка — просто загляденье. >(Пауза) Все готово к поездке, вроде того. >(Пауза. Продолжает сердито.) Если ты мне не скажешь, куда собрался, я возьму, на хрен, и уйду.
БОББИ. Вот и иди.
ДЖОННИ. Ну и уйду. Раз ты так со мной обращаешься.
БОББИ. Да никак я с тобой не обращаюсь.
ДЖОННИ. Нет, обращаешься. Ты мне никогда ничего не рассказываешь. Твоя хозяйка в прошлом году взяла и померла от туберкулеза, а кто был последним, кто об этом узнал? Я был последним. Мне ничего не говорили, пока она не преставилась, а ты ведь знал за много недель до этого, и даже не подумал о моих чувствах…
БОББИ. Мне, наверное, стоило дать ей пинка под зад, чтобы она пошла и сама тебе сказала, Пустозвон, знаешь, я до сих пор жалею, что так не сделал.
ДЖОННИ. Вот я и говорю. Значит, готовишь лодку. Все готово к поездке, вроде того, верно?
БОББИ. Ты прямо спроси, и я с удовольствием отвечу, Джоннипатин.
>Кипящий от злости ДЖОННИ смотрит на БОББИ, потом уходит. БОББИ продолжает возиться с лодкой.
>(Тихо.) Ах ты, ублюдок хренов. >(Пауза. Поворачивается налево.) Кто это там но камням шаркает?
БИЛЛИ >(за сценой). Это я, Билли Клейвен.
БОББИ. Мог бы и сам догадаться. Кто ж у нас еще шаркает?
БИЛЛИ >(выходит). Да вроде никто.
БОББИ. А твои тетки не волнуются, что ты так поздно гуляешь, Калека Билли?
БИЛЛИ. Волновались бы, если б знали, только я от них втихаря ушел.
БОББИ. Нехорошо втихаря бегать от теток, Билли. Даже если они с придурью.
БИЛЛИ. Ты тоже думаешь, что они с придурью, Малыш Бобби?
БОББИ. Я раз видел, как твоя тетка Кейт с камнем разговаривает.
БИЛЛИ. А сама ругается, что я на коров смотрю.
БОББИ. Ну, Билли, я бы не сказал, что смотреть на коров — верх здравомыслия.
БИЛЛИ. Так я на коров смотрю, только чтоб от теток сбежать. Смотреть на коров совсем не весело. Чего уж тут веселого. Стоят и тупо пялятся на тебя.
БОББИ. А ты не пробовал чем-нибудь в корову кинуть? Это могло бы ее взбодрить.
БИЛЛИ. Я ведь не хочу делать им больно.
БОББИ. Ты слишком добрый, вот в чем дело, Калека Билли. Коровам плевать, что в них ни брось. Я как-то раз кинул в корову кирпичом, а она даже не замычала, ну я и дал ей пинка под зад.
БИЛЛИ. Это еще не доказательство. Может, тебе попалась смирная корова.
БОББИ. Может, и так. Я же не предлагаю тебе в коров кирпичами кидаться. Я в тот раз здорово напился. Это если вдруг скучно станет, вот я про что.
БИЛЛИ. Да я всегда с собой книжку беру. Не хочу наносить вред домашнему скоту.
БОББИ. Мог бы книжкой запустить.
Герои «Калеки с острова Инишмаан» живут на маленьком заброшенном ирландском острове, где все друг друга знают, любят и ненавидят одновременно. Каждый проклинает свою долю, каждый мечтает уехать, но не каждый понимает, чем может обернуться воплощение мечты. Калеке Билли, самому умному и в то же время самому несчастному жителю острова, выпадает шанс изменить жизнь. Именно он, живущий на попечении двух странноватых тетушек и мечтающий узнать тайну своего рождения, отправится на Фабрику Грез вслед за голливудскими режиссёрами, затеявшими съемки фильма об ирландских рыбаках.
«Мартин Макдонах действительно один из великих драматургов нашего времени. Глубочайший, труднейший драматург Ничем не проще Островркого, Чехова, Олби, Беккета. Его «Человек-подушка» глубже, чем любые политические аллюзии. Там есть и мастерски закрученная интрига, и детективная линия – так что зрители следят просто за выяснением тайны. Но там есть еще и напряженная работа мысли. Пьеса об ответственности за слово, о том, что вымышленный мир способен быть сильнее реальности. О том, что в самом жутком мире, где все должно закончиться наихудшим образом, все-таки есть чудо – и оно побеждает неверие в чудо».Кирилл Серебренников.
«Череп из Коннемары» — жесткая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию Мак-Донаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.Главное действующее лицо — Мик Дауд, линэнский могильщик, должен в компании с братьями Хэнлон извлечь из могилы тело своей жены, погибшей семь лет назад при таинственных обстоятельствах. Все жители городка подозревают самого Мика в убийстве.
В пьесе действие происходит не в мифопоэтической Ирландии, а в современной Америке. МакДонах предлагает дерзкую, ироничную, уморительно смешную и, действительно, чрезвычайно американскую историю. Здесь стреляют, угрожают взрывом, кидаются отрезанными руками и все потому, что 27 лет назад Кармайкл из Спокэна при загадочных и невероятных обстоятельствах потерял руку, которую на протяжении всех этих лет он маниакально пытается вернуть… Но комическая интрига усложняется еще и тем, что помощниками и противниками Безрукого в его бесконечном американском путешествии на короткий отрезок времени становятся афроамериканец, приторговывающий марихуаной, его белая подружка и шизофренический портье.
![Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]](/storage/book-covers/34/3426227688eccb529c64bb2eb8e4b131391accf7.jpg)
«Сиротливый Запад» — жестокая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию МакДонаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.На сцене — парадоксальное, гипнотическое соединение корриды и шахматной партии. В фокусе внимания — два брата, бездонные пропасти их травмированных душ, их обиды и боль, их жажда и неспособность Полюбить и Понять. Почти гротесковая комедийность неожиданно срывается в эмоциональную и нравственную бездну.
Красивое и уродливое, честность и наглое вранье, любовь и беспричинная жестокость сосуществуют угрожающе рядом. И сил признаться в том, что видна только маленькая верхушка огромного человеческого айсберга, достает не всем. Ридли эти силы в себе находит да еще пытается с присущей ему откровенностью и циничностью донести это до других.Cosmopolitan«Крокодилия» — прозаический дебют одного из лучших британских драматургов, создателя культового фильма "Отражающая кожа" Филипа Ридли.Доминик Нил любит панка Билли Кроу, а Билли Кроу любит крокодилов.
Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано — кроме заголовков, — должно произноситься на сцене, все входит в текст.Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров — приятелей убитого. Для меня они — голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.Анджей Стасюк.
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.