Антология современной британской драматургии - [20]
МАРЛИН. Чего ты расстраиваешься?
ЭНДЖИ. Нет, что ты, я не расстраиваюсь. Не беспокойся, пожалуйста.
>Входит МИССИС КИД.
МИССИС КИД. Простите.
МАРЛИН. Да.
МИССИС КИД. Простите, пожалуйста.
МАРЛИН. Чем могу быть полезна?
МИССИС КИД. Извините за вторжение, но мне необходимо с вами поговорить.
МАРЛИН. Я сейчас занята. / Не могли бы вы подойти к секретарю и — …
МИССИС КИД. Я — Розмари Кид, жена Ховарда, вы меня не помните, но мы с вами встречались, я вас, конечно, помню, / а вы, наверное — …
МАРЛИН. Да, конечно, миссис Кид, простите, пожалуйста, мы действительно встречались. Я думаю, Ховард должен быть где-то поблизости, вы заходили к нему в кабинет?
МИССИС КИД. Нет, здесь Ховарда нет. Вообще-то я пришла к вам, не могли бы вы уделить мне пару минут?
МАРЛИН. Но у меня через пять минут встреча.
МИССИС КИД. Это и пяти минут не займет. Я очень извиняюсь. Срочное дело.
МАРЛИН. Ну хорошо. Чем могу быть полезна?
МИССИС КИД. Я просто хотела с вами поговорить, так сказать, неофициально. Я просто не могу не — извините, что отвлекаю вас от работы. Я знаю, работа в офисе это вам не домашнее хозяйство / там-то все время приходится на что-нибудь отвлекаться.
МАРЛИН. Нет, нет, это моя племянница. Энджи. Миссис Кид.
МИССИС КИД. Приятно познакомиться.
ЭНДЖИ. Очень хорошо спасибо[2].
МИССИС КИД. Ховард сегодня не пошел на работу.
МАРЛИН. Неужели?
МИССИС КИД. Он плохо себя чувствует.
МАРЛИН. Я об этом не знала. Очень жаль.
МИССИС КИД. Дело в том, что он в полном шоке. Из-за того, что произошло.
МАРЛИН. А что произошло?
МИССИС КИД. Да уж вам ли не знать. Это связано с вашим назначением на пост управляющего директора вместо Ховарда. Он ужасно себя чувствовал все выходные. Три ночи не спал. Я тоже не спала.
МАРЛИН. Я очень сожалею, миссис Кид. Может быть, ему надо было принять снотворное?
МИССИС КИД. Как это тяжело — ведь он проработал столько лет.
МАРЛИН. В деловой жизни часто случаются маленькие неудачи. Ховард, конечно же, это прекрасно знает. Через день-другой он придет в себя. С кем не бывает.
МИССИС КИД. Если бы вы его видели, вы бы поняли, о чем я говорю. Каково ему будет работать под началом у женщины? Я думаю, если бы был мужчина, ему было бы легче справиться с этим. Он бы считал это нормальным.
МАРЛИН. Я думаю, ему придется справиться.
МИССИС КИД. Все на мне одной держится. Себе-то я карьеры не делаю. Все ему, все ему. И что я за это получаю? Вы, женщины, такие, вы, женщины, сякие. Как будто это я виновата. Вам придется быть с ним очень осторожной. Он страшно уязвлен.
МАРЛИН. Конечно, я буду с ним приятной, тактичной, нельзя без толку дергать людей, когда начинаешь работать. Буду советоваться с ним по поводу всех решений, касающихся его отдела. Но, миссис Кид, никакой разницы между ним и другими коллегами не будет.
МИССИС КИД. Мне кажется, разница есть, потому что он мужчина.
МАРЛИН. Я не совсем понимаю, зачем вы ко мне пришли.
МИССИС КИД. Я должна была что-то сделать.
МАРЛИН. Хорошо, вы это сделали, мы встретились. Боюсь, у меня больше времени нет. Мне очень жаль, что он грузит вас этим. Дерьмо он, этот ваш Ховард.
МИССИС КИД. Но ему же надо семью кормить. У него трое детей. Это несправедливо.
МАРЛИН. Вы что предлагаете — отдать ему эту работу?
МИССИС КИД. Мне приходило в голову, что если вы вдруг не сможете занять это место, то должность, естественно, отдадут ему. Но я вас об этом, конечно, не прошу.
МАРЛИН. И правильно делаете.
МИССИС КИД. Не говорите ему, что я у вас была. Он очень гордый.
МАРЛИН. Если Ховарду так не нравится то, что здесь происходит, почему бы ему не поискать другую работу?
МИССИС КИД. Это угроза?
МАРЛИН. Извините, пожалуйста, но мне действительно пора.
МИССИС КИД. В его возрасте это непросто. А вам наплевать. Я думала, он преувеличивает, но оказывается, он прав. Конь с яйцами, / вот вы кто. И, в конце концов, вы МАРЛИН. Извините, пожалуйста, но мне действительно пора.
МИССИС КИД. будете одинокой несчастной бабой. Вы вообще не женщина.
МАРЛИН. А не пошли бы вы отсюда подальше?
МИССИС КИД. Надо же что-то делать. Я решила хоть с вами встретиться.
>МИССИС КИД уходит.
МАРЛИН. Мне надо работать. Ты придешь попозже?
ЭНДЖИ. Ну, класс!
МАРЛИН. Мне надо работать.
ЭНДЖИ. Ты ее послала.
МАРЛИН. Ты придешь попозже?
ЭНДЖИ. А нельзя тут побыть?
МАРЛИН. Не хочешь куда-нибудь сходить?
ЭНДЖИ. Я лучше тут посижу.
МАРЛИН. Сиди, если тебе не скучно.
ЭНДЖИ. Больше всего на свете мне хочется быть здесь.
МАРЛИН. Тогда до встречи.
>МАРЛИН уходит.
>ЭНДЖИ садится за стол Уин.
НЭЛЛ. Значит, вы Шона, правильно?
ШОНА. Ага.
НЭЛЛ. Здесь написано, что вам двадцать девять лет.
ШОНА. Ага.
НЭЛЛ. Что-то я не высыпаюсь в последнее время. Значит, Шона, вы там работаете четыре года, зарплата у вас шесть и три процента комиссионных. И в чем проблема?
ШОНА. Ни в чем.
НЭЛЛ. Тогда почему вы хотите уйти?
ШОНА. Чтоб что-то новое.
НЭЛЛ. Новый товар, новая сфера деятельности?
ШОНА. И то, и то.
НЭЛЛ. Но вы не против разъездов?
ШОНА. Люблю водить.
НЭЛЛ. Вы же не хотите на руководящую работу?
ШОНА. Я бы хотела на руководящую работу.
НЭЛЛ. То есть вы хотите иметь статус менеджера, но при этом продолжать жизнь на колесах?
Герои «Калеки с острова Инишмаан» живут на маленьком заброшенном ирландском острове, где все друг друга знают, любят и ненавидят одновременно. Каждый проклинает свою долю, каждый мечтает уехать, но не каждый понимает, чем может обернуться воплощение мечты. Калеке Билли, самому умному и в то же время самому несчастному жителю острова, выпадает шанс изменить жизнь. Именно он, живущий на попечении двух странноватых тетушек и мечтающий узнать тайну своего рождения, отправится на Фабрику Грез вслед за голливудскими режиссёрами, затеявшими съемки фильма об ирландских рыбаках.
«Мартин Макдонах действительно один из великих драматургов нашего времени. Глубочайший, труднейший драматург Ничем не проще Островркого, Чехова, Олби, Беккета. Его «Человек-подушка» глубже, чем любые политические аллюзии. Там есть и мастерски закрученная интрига, и детективная линия – так что зрители следят просто за выяснением тайны. Но там есть еще и напряженная работа мысли. Пьеса об ответственности за слово, о том, что вымышленный мир способен быть сильнее реальности. О том, что в самом жутком мире, где все должно закончиться наихудшим образом, все-таки есть чудо – и оно побеждает неверие в чудо».Кирилл Серебренников.
«Череп из Коннемары» — жесткая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию Мак-Донаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.Главное действующее лицо — Мик Дауд, линэнский могильщик, должен в компании с братьями Хэнлон извлечь из могилы тело своей жены, погибшей семь лет назад при таинственных обстоятельствах. Все жители городка подозревают самого Мика в убийстве.
В пьесе действие происходит не в мифопоэтической Ирландии, а в современной Америке. МакДонах предлагает дерзкую, ироничную, уморительно смешную и, действительно, чрезвычайно американскую историю. Здесь стреляют, угрожают взрывом, кидаются отрезанными руками и все потому, что 27 лет назад Кармайкл из Спокэна при загадочных и невероятных обстоятельствах потерял руку, которую на протяжении всех этих лет он маниакально пытается вернуть… Но комическая интрига усложняется еще и тем, что помощниками и противниками Безрукого в его бесконечном американском путешествии на короткий отрезок времени становятся афроамериканец, приторговывающий марихуаной, его белая подружка и шизофренический портье.
Красивое и уродливое, честность и наглое вранье, любовь и беспричинная жестокость сосуществуют угрожающе рядом. И сил признаться в том, что видна только маленькая верхушка огромного человеческого айсберга, достает не всем. Ридли эти силы в себе находит да еще пытается с присущей ему откровенностью и циничностью донести это до других.Cosmopolitan«Крокодилия» — прозаический дебют одного из лучших британских драматургов, создателя культового фильма "Отражающая кожа" Филипа Ридли.Доминик Нил любит панка Билли Кроу, а Билли Кроу любит крокодилов.
![Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]](/storage/book-covers/34/3426227688eccb529c64bb2eb8e4b131391accf7.jpg)
«Сиротливый Запад» — жестокая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию МакДонаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.На сцене — парадоксальное, гипнотическое соединение корриды и шахматной партии. В фокусе внимания — два брата, бездонные пропасти их травмированных душ, их обиды и боль, их жажда и неспособность Полюбить и Понять. Почти гротесковая комедийность неожиданно срывается в эмоциональную и нравственную бездну.
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано — кроме заголовков, — должно произноситься на сцене, все входит в текст.Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров — приятелей убитого. Для меня они — голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.Анджей Стасюк.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.