ЧЕРНОМЫРДИН(кивая на Зюганова и Селезнева). И ребятам налей. Они же работали, они старались, можно сказать — землю рыли!
ЗЮГАНОВ. Для хорошего человека — это мы всегда! Наливают, пьют, закусывают — прямо на катафалке.
ЧЕРНОМЫРДИН. Кто еще хочет сказать об ушедшем?
СКУРАТОВ. Я! Я хочу особо сказать о его литературном даре. Вы понимаете…
ЖИРИНОВСКИЙ. Чего тут не понимать! Слава богу, сами все писатели!
ЯВЛИНСКИЙ(ядовито). Толстые практически.
ЛЕБЕДЬ. Да, есть и из военных!
ЯВЛИНСКИЙ. Боже мой! Когда же вы наконец улетите в свой Красноярск?
ЧЕРНОМЫРДИН. Не мешайте, дайте послушать.
СКУРАТОВ(продолжая тему). Ушедший был в некотором смысле выдающимся литератором…
ЧЕРНОМЫРДИН. Ты читал его книжку?
СКУРАТОВ. Я читал его «дело»!
ЧЕРНОМЫРДИН. Ну и как?
СКУРАТОВ. Не оторваться. Особенно гонорар. Сименон отдыхает.
ЖИРИНОВСКИЙ. Какой там гонорар! Лох он был конкретный, прости господи!
ЧЕРНОМЫРДИН. Владимир Вольфович! Ты давай это… об ушедших — либо ничего, либо вообще.
ЖИРИНОВСКИЙ. Хорошо! Скажу о себе. Если бы я был первым вице-премьером, девяносто тысяч «зеленых» у меня бы в день на булавки уходило! Пропала жизнь, пропала, однозначно!
ЧЕРНОМЫРДИН. Да уж… Ну, чтобы не в последний. (Пьют.) А помните Сосковца? (Общий гул восхищения.) Вот был человек! Год первым вице поработал — и на всю оставшуюся жизнь материальный вопрос снял. Огурчик передай.
КУЛИКОВ. Реальный политик, е-мое…
СКУРАТОВ. Грех завидовать…
ЧЕРНОМЫРДИН. Здесь где-то по соседству лежит, отдыхает. Мир счету его.
ЛУЖКОВ. А чего не отдохнуть? Внукам до старости казенных груш хватит околачивать. Ну, будем!
ЧЕРНОМЫРДИН. Еще бы нам — и не быть! (Пьют.)
ЖИРИНОВСКИЙ. А рыжий — лох! Лох конкретный, светлая память его ваучеру, пусть РАО «ЕЭС» будет ему пухом, однозначно!
ЛУЖКОВ. Я скажу! Кабы не приватизация, он ведь мог бы жить. Зря он со мною поссорился. Нельзя было, что ли, договориться? Эх, Анатолий… Прощай. Предупреждал я тебя — не ссорься со мною… (Утирает слезу кепкой.)
ЛЕБЕДЬ. Держись, Михалыч.
ЛУЖКОВ. Я-то держусь. Меня-то двумя руками не оторвешь.
5.
На аллее в инвалидной коляске появляется Березовский.
РЫБКИН. Кто это там?
ЛЕБЕДЬ. Не узнаете?
РЫБКИН. Уже нет.
ЯВЛИНСКИЙ. Это ближайший друг ушедшего от нас. Приехал проститься.
ЛЕБЕДЬ (поправляет). Удостовериться.
БЕРЕЗОВСКИЙ (подъезжая). Такое горе, такое горе… Ай-яй- яй! Мы так надеялись… И вот наконец… (Черномырдину.) Мои соболезнования.
ЧЕРНОМЫРДИН. И вас — от всей души! Налей ему.
БЕРЕЗОВСКИЙ. Спасибо. Господа! Я хочу сказать. Судьба — индейка, а жизнь — копейка, особенно после деноминации. Чувства, которые все мы испытывали к Анатолию Борисовичу, объединили нас в этот долгожданный час… (Черномырдину.) Давно хотел вам сказать: мы, группа здравомыслящих банкиров, поставили на вас еще в Давосе…
ЧЕРНОМЫРДИН. Не надо на меня ничего ставить!
ЯВЛИНСКИЙ. Правильно. Мы на вас положили…
ЧЕРНОМЫРДИН. И класть не надо! Не надо со мной вообще ничего делать! Я хозяйственник, а не тумба.
БЕРЕЗОВСКИЙ. Но вы же понимаете — система должна быть устойчивой.
ЖИРИНОВСКИЙ(выпивая еще). Рыжий — лох, о-дно-зна… (Падает под катафалк.)
БЕРЕЗОВСКИЙ. Кстати, где он?
ЧЕРНОМЫРДИН. Кто?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Ушедший от нас — где? Что-то тела не видно. Уже закопали?
ЗЮГАНОВ. Да мы ждем не дождемся утрамбовать!
БЕРЕЗОВСКИЙ. Как это «не дождемся»? Погодите… Где он?
КУЛИКОВ. Да вроде, говорят, вчера уже доходил без охраны… Говорили, вроде совсем плохой… Шансы на нуле…
БЕРЕЗОВСКИЙ. Откуда информация?
КУЛИКОВ. А по телевизору один тип сказал…
БЕРЕЗОВСКИЙ. Вы что, с луны свалились?
КУЛИКОВ. Да нет, я здешний.
БЕРЕЗОВСКИЙ. По телевизору — это, считайте, я и сказал!
КУЛИКОВ. Так ведь в ящике, диктор… — значит, правда, е-мое! И в газете пропечатали… Серьезная газета, «Независимая…»
Все переглядываются.
БЕРЕЗОВСКИЙ. Слушайте, кто-нибудь заключение видел? О кадровой смерти рыжего? (Пауза.) Подпись главного врача нашего кто-нибудь видел?
6.
Появляется Немцов.
НЕМЦОВ (Зюганову и Селезневу). Привет, шахтеры. Шутка. (Набирает номер на мобильном.) Алло! Анатолий, ты? Привет. Не поверишь — нашел! Всех нашел! Не поверишь — на кладбище. Они тут хоронят кого-то. Сейчас посмотрю. (Смотрит венки.) Анатолий, тут такая забавная вещь: они тебя хоронят. (Смеется.) Не опять, а снова! (Присаживается на катафалк, перебирает пустые бутылки.) Да уже практически проводили. Привет передавать? Хорошо. (Отключает трубку.) Всем привет от Толика! Слушайте, господа, у вас когда еще пикнички будут, вы хоть говорите — обидно же…
ЗЮГАНОВ(Селезневу). Может, этого положим? По размеру вроде подходит…
СЕЛЕЗНЕВ. Свято место пусто не бывает. Все войдут.
В кармане у Черномырдина требовательно звонит телефон. Черномырдин вытаскивает из-за пазухи трубку со шнуром.
ЧЕРНОМЫРДИН. Алло.
ТРУБКА. Алло!
Черномырдин отдергивает ухо, и из трубки всем собравшимся слышен до боли родной голос.
ГОЛОС ЕЛЬЦИНА. Слушайте, вы где все? Алло! Я русским языком спрашиваю: вы чем там занимаетесь?
ЧЕРНОМЫРДИН (после паузы, осторожно). Алло. Добрый день. Отвечаю русским языком. Мы работаем.
ЕЛЬЦИН. Над чем конкретно работаете?!
ЧЕРНОМЫРДИН(косясь на катафалк, уставленный объедками и бутылками, на могилу).
