Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - [112]
ЗЮГАНОВ(мрачно). Этот безобразник забрался еще выше! Ну, ладно…
8.
Крыша. Карлсон под вой сирен возится с бумагами, подписывает вдоль и поперек все подряд, иногда и на обороте.
ЕЛЬЦИН. Вот, понимаешь, гудят, отвлекают от работы! Малыш, ты что, боишься?
ЧУБАЙС. Да. А ты?
9.
Зюганов из окна руководит спасательными работами.
ЗЮГАНОВ. Левее! Еще левее! А я говорю, всем налево! (Жуткий грохот внизу.) Опять не получилось.
10.
Возле дома останавливается лимузин. В лимузине на заднем сиденье — Черномырдин и Березовский.
ЧЕРНОМЫРДИН. Что там происходит?
БЕРЕЗОВСКИЙ(опустив стекло, смотрит наверх. Потом, обыденно). Да вот… Нашего Малыша снимают.
ЧЕРНОМЫРДИН. Откуда?
БЕРЕЗОВСКИЙ. С самого верха.
ЧЕРНОМЫРДИН. Опасная это затея — снимать нашего Малыша с самого верха. Можно так навернуться!
11.
На крыше.
ЕЛЬЦИН. Малыш, ты все еще боишься?
ЧУБАЙС. Д-да.
ЕЛЬЦИН. Не бойся, все. значит, будет хорошо! Главное, чтобы у нашего дома не поехала крыша.
ЧУБАЙС. А она может поехать?
ЕЛЬЦИН. Еще как! Ну, я-то, в случае чего — р-раз! — и стану, понимаешь, привидением с моторчиком…
ЧУБАЙС. А Я?
ЕЛЬЦИН. И ты, в случае чего, тоже станешь привидением… Но без моторчика.
Предпоследнее «прости»…[69]
1.
Надпись над воротами — «Кадровое кладбище». Указатели на аллеях: «По собственному», «С переводом на другую работу». И, наконец, указатель «В отставку». Невдалеке от него Зюганов и Селезнев — в кладбищенских робах, на рукавах повязки, в руках лопаты. Зюганов курит, Селезнев догребает землю.
СЕЛЕЗНЕВ. Погляди там, рыжего нашего несут?
ЗЮГАНОВ. Несут. По кочкам.
СЕЛЕЗНЕВ. Что ж они медлят? Осенью еще, когда рыли братскую, — надо было его тогда же и закопать… вместе с соавторами…
ЗЮГАНОВ. Не влез!
СЕЛЕЗНЕВ. Почему?
ЗЮГАНОВ. Не знаю… Не захотел.
СЕЛЕЗНЕВ. Ну ничего. Закопаем отдельно. Ради такого дела родной земли не жалко.
2.
Звуки траурного марша. По аллее идет большая процессия.
ЖИРИНОВСКИЙ. Мы все так его любили!
ЧЕРНОМЫРДИН. Еще бы. Такой умный.
ЖИРИНОВСКИЙ. Да. За это больше всего и любили. Умный такой, молодой, энергичный…
ЛУЖКОВ. И еще — грамотный.
ЧЕРНОМЫРДИН. Ужас!
ЖИРИНОВСКИЙ. Что?
ЧЕРНОМЫРДИН. Я говорю: на всю голову был грамотный. Как только жил тут с такой головой…
ЛУЖКОВ. Небось и языки знал.
КУЛИКОВ. С него станется, е-мое!
ЛЕБЕДЬ. Одно слово: рыжий!
ЧЕРНОМЫРДИН. Не жилец он был. Среди нас-то… Не жилец!
3.
У могилы. Слышны приближающиеся звуки траурного марша.
ЗЮГАНОВ. Идут.
СЕЛЕЗНЕВ. Так я уже всё.
ЗЮГАНОВ. Глубокая?
СЕЛЕЗНЕВ. Сам не вылезет.
ЗЮГАНОВ. Может, вторую выкопаем?
СЕЛЕЗНЕВ. Кому?
ЗЮГАНОВ. Ему же.
СЕЛЕЗНЕВ. Зачем?
ЗЮГАНОВ(подумав). На всякий случай.
4.
Из-за угла выворачивает процессия — с оркестром и венками, но без гроба.
Тележка-катафалк пуста.
ЧЕРНОМЫРДИН. У вас тут как? Готовы?
ЗЮГАНОВ И СЕЛЕЗНЕВ(хором). Всегда готовы!
ЧЕРНОМЫРДИН. Тпр-ру!
Процессия останавливается, музыка разваливается.
Стой! Пришли.
СЕЛЕЗНЕВ. Погодите-ка, а этот где?..
ЧЕРНОМЫРДИН. Кто?
СЕЛЕЗНЕВ. Ну, виновник мероприятия… Которого мы хороним третий год.
ЧЕРНОМЫРДИН. Сейчас должны подвезти.
ЗЮГАНОВ. Ну, слава богу! А то я уж…
ЧЕРНОМЫРДИН. Уже в пути.
СЕЛЕЗНЕВ. Не терпится посмотреть. У нас уже и венки готовы… Вот! «От группы товарищей…»
ЧЕРНОМЫРДИН. Венки не пропадут. (Разворачивает шпаргалку.) Начнем.
РЫБКИН. А как же ушедший?
ЛЕБЕДЬ. Надо подождать.
КУЛИКОВ. Семеро одного не ждут!
ЧЕРНОМЫРДИН. Вот именно. Товарищи! Траурный митинг объявляю открытым. Сегодня мы провожаем в последний путь из органов власти Анатолия Борисовича…
ЛУЖКОВ. А точно — в последний?
ЧЕРНОМЫРДИН(Куликову). Вот за это я тебе ручаюсь. Долгожданная политическая смерть вырвала из наших рядов надежного работника, прекрасного организатора, убежденного монетариста…
ЖИРИНОВСКИЙ. А-а, я не переживу этого! Нет!
КУЛИКОВ. Почему?
ЖИРИНОВСКИЙ. Не переживу, и все! Не уговаривайте!
ЯВЛИНСКИЙ. Никто вас не уговаривает. Просто интересно…
ЖИРИНОВСКИЙ. Он ушел от нас, ушел, ушел совсем!.. (Сотрясается в рыданиях.)
ЯВЛИНСКИЙ. Ну, ушел и ушел, дело житейское.
ЖИРИНОВСКИЙ. «Наймит США, разоритель державы…» И этот еще…
ЗЮГАНОВ(подсказывает). Грабитель народа… Убийца бабушек…
ЖИРИНОВСКИЙ. Да! Такой репертуар пропадает!
ЧЕРНОМЫРДИН. А, ты в этом смысле.
ЖИРИНОВСКИЙ. Кто теперь будет нашим рыжим?
ЧЕРНОМЫРДИН. Найдем. Страна большая. Я продолжаю. (По бумажке.) Товарищи! Все мы, знавшие Анатолия Борисовича гораздо больше лет, чем нам бы хотелось, будем помнить его образованность и принципиальность… (Отрываясь от бумажки.) Это, я вам скажу, фиг забудешь.
КУЛИКОВ(сковыривая крышечку у беленькой). Поехала! Черномырдин. Уже?
КУЛИКОВ. А чего телиться, е-мое! (Наливает в стаканы, стоящие на катафалке.) Ну, за новоотставленного!
ЧЕРНОМЫРДИН. Бумажку дочитать?
КУЛИКОВ. Ладно, все свои.
ЧЕРНОМЫРДИН. Ну И…
ЗЮГАНОВ. Погодите! А где сам-то? Закопать бы сначала…
ЧЕРНОМЫРДИН. Не волнуйтесь. Подвезут!
ЖИРИНОВСКИЙ. Кстати, когда его в прошлый раз хоронили, он тоже заставлял себя ждать… Это совершенно невыносимо, у людей же нервы, они же не каменные!
ЧЕРНОМЫРДИН. Да, нехорошо. Уже и поминки, помню, справили, и девять дней — а он все живой и живой. Еле к сороковинам закопали.
ЛЕБЕДЬ. Дисциплины — никакой!
КУЛИКОВ. Ну! За отставочки. Между первой и второй — перерывчик небольшой. Понеслась!
Новая повесть Виктора Шендеровича "Савельев» читается на одном дыхании, хотя тема ее вполне традиционна для русской, да и не только русской литературы: выгорание, нравственное самоуничтожение человека. Его попытка найти оправдание своему конформизму и своей трусости в грязные и жестокие времена — провалившаяся попытка, разумеется… Кроме новой повести, в книгу вошли и старые рассказы Виктора Шендеровича — написанные в ту пору, когда еще никто не знал его имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Те, кто по ту сторону телеэкрана составляет меню и готовит все это тошнотворное, что льётся потом из эфира в несчастные головы тех, кто, вопреки еженочным настоятельным призывам, забыл выключить телевизор, сами были когда-то людьми. Как это ни странно, но и они умели жить, творить и любить. И такими как есть они стали далеко не сразу. Об этом долгом и мучительном процессе читайте в новой повести Виктора Шендеровича.
Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией. Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои… Не будем обобщать, господа, – дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать – первая древнейшая.Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии – гораздо раньше проституции.
СОДЕРЖАНИЕРудольф Итс — Амазонка из ДагомеиВиктор Шендерович — Страдания мэнээса ПотаповаДжеймс Хедли Чейз - Капкан для Джонни.
В новый сборник Виктора Шендеровича вошли сатирические рассказы, написанные в разные, в том числе уже довольно далекие годы, но Россия – страна метафизическая, и точно угаданное один раз здесь не устаревает никогда.Тексты этой книги, лишенные общего сюжета или сквозного героя, объединены авторским определением – “Хроники любезного Отечества”… А еще – соединяют их в единое целое яркие и ироничные иллюстрации блестящего и уже давно ставшего классиком Бориса Жутовского.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Из сборника «Рассказы (юмористические). Книга 1», Санкт-Петербург, 1910 год.
Из сборника «Сорные травы», Санкт-Петербург, 1914 год.
Александр Левенбук… И заменить его нельзя, или Писатель, похожий на кота Леопольда Александр Хайт. Кто такой Аркадий Хайт? Интермедии, монологи, рассказы Зарубежные гастроли Пьесы и сценарии "Радионяня" и рассказы для детей Мои друзья — актеры Притчи Друзья вспоминают.
Некоторые древние мыслители считали, что человека можно определить как «животное, умеющее смеяться». И думается, в какой-то степени были правы, ибо не только умение ходить на двух ногах и трудовая деятельность выделили людей из животного мира, помогли выжить и пройти через все мыслимые и немыслимые испытания многотысячелетней истории, но и способность смеяться. Потому-то умевшие рассмешить пользовались популярностью во все века и у всех народов. Короли могли себе позволить держать при дворе шутов, а простой люд собирался на площадях, чтобы посмотреть представления странствующих комедиантов или скоморохов.
«Составляя том, я исходил из следующего простого соображения. Для меня «одесский юмор» – понятие очень широкое. Это, если можно так сказать, любой достойного уровня юмор, связанный с Одессой. Прежде всего, конечно, это произведения авторов, родившихся в ней. Причем независимо от того, о чем они писали и где к ним пришла литературная слава. Затем это не одесситы, но те, кто подолгу жил в Одессе и чья литературная деятельность начиналась именно здесь. Далее, это люди, не имевшие никаких одесских корней, но талантливо и весело писавшие об Одессе и одесситах.
Авторский сборник замечательного российского сатирика Горина Григория Израилевича.