Антиваксеры, или День вакцинации - [14]

Итак, для проверки весьма удачно подвернулся один из городских бизнесменов, владелец сети продуктовых магазинчиков, ярый антиваксер. Когда общественное мнение еще не определилось с отношением к вакцинации, он громче всех кричал на митингах и ежемесячно переводил в партийный фонд небольшую, но заметную для антиваксеров сумму. Когда-же общественное мнение в Шахтинске переметнулось на сторону вакцинаторов, он стих, перестал ходить на митинги, стал задерживать взносы, а в один прекрасный момент подошел к Ивану Ивановичу и начал рассказывать, пряча глаза и запинаясь, жалостливую историю о том, как тяжело вести бизнес, как федеральные сети душат мелких местных предпринимателей, и что он, к огромному своему сожалению, больше не может перечислять взносы в партийный фонд, да и вообще бизнес отнимает уйму времени и сил, наверное ему придется выйти из партии, хоть в душе он и остается ее самым горячим сторонником, и т.д., и т.п…

Секретарь антиваксеров ничего не ответил на эту полную боли и страдания речь, но в тот же вечер бизнесмена навестил Штык. Видимо он имел какой-то дар убеждения людей, поскольку после его визита предприниматель возобновил платежи, а насчет выхода из партии больше не заикался, хоть и обходил теперь десятой дорогой и митинги в целом, и Ивана Ивановича в частности. Но деньги исправно продолжал переводить, а другого от него и не требовалось.

После еще нескольких блестяще выполненных поручений Штык занял доверенное место в партии. И поэтому именно его Иван Иванович отправил сегодня с Олегом для того, чтобы отомстить Бабушкину. Секретарь целых три месяца жаждал мести, но все никак не подворачивался подходящий кандидат для операции устрашения. Понятно, что Иван Иванович не собирался убивать оппонента. Он хотел лишь припугнуть его, отомстить за все страдания, причиненные глупой статьей, и дать понять Андрею Николаевичу, о чем можно писать в своей желтой гнусной газетенке, а каких тем касаться не стоит.

Но кто мог предсказать поведение Бабушкина после чтения приговора и щелчка пистолета? А вдруг он побежит жаловаться в администрацию, полицию, ФСБ, а те развернут бурную деятельность и начнут искать незадачливого убийцу? Поэтому на роль киллера нужен такой человек, которого потом можно безболезненно слить властям, а никчемный Олег прекрасно для этого подходил. Задачей же Штыка было проследить, чтобы операция прошла без сучка и без задоринки, а самому остаться в тени, ведь никакой информацией о нем полиция не обладала, а Кузнецов, кроме клички, ничего о напарнике не знал.

Тем временем Штык заговорил, отвечая на заданный ему вопрос о смерти главного редактора Зари.

– Моя вина. Я заранее вытащил обойму. Но забыл о патроне в стволе, не проверил. Кузнецов прочитал приговор, я дал ему пистолет, он выстрелил и убил Бабушкина.

– Да что ты мне рассказываешь, – закричал обычно невозмутимый секретарь, – из этого пистолета разве можно выстрелить?

– У Смирнитского сегодня какая-то проверка в музее, он не смог мне вынести ТТ, – объяснил Штык, – и я пошел на операцию со своим оружием.

Одним из членов партии был сотрудник местного краеведческого музея Вилен Егорович Смирнитский, работающий там еще дольше, чем Беккер у себя в прокуратуре. Именно он, имея неограниченный доступ к запасникам, притаскивал с работы для подобных операций старый деактивированный пистолет ТТ, который умел устрашающе щелкать, но стрелять совершенно не мог.

– Откуда же у тебя боевое оружие? – изумился Иван Иванович.

– Раздобыл по случаю, – ответил Штык уклончиво.

– Раздобыл, а пользоваться не научился?!

И тут в глазах боевика впервые проявились какие-то эмоции.

– Я же говорю, – с некоторой растерянностью сказал он, – моя вина, не проверил, забыл про патрон в стволе, редко пользуюсь.

Шокированный словами Штыка секретарь партии молчал. Ведь все, что он хотел услышать, так это рассказ о том, как связанный Бабушкин пучил глаза от страха, когда убийцы читали приговор, как извивался на стуле под прицелом ТТ, а еще идеально бы услышать, как он обмочился, когда щелкнул направленный ему в лоб пистолет. Но вместо этого Штык рассказал совершенно другое. Андрей Николаевич убит. И после секундного шока, Иван Иванович лихорадочно соображал, что же теперь делать дальше.

Глава 12. Мысли Ивана Ивановича

(вторник, 23:30, четверо суток до Дня вакцинации)

В полумраке комнаты, где сидел в кресле съежившийся и растерянный секретарь партии, а перед ним невозмутимо стоял Штык, было совершенно тихо. Иван Иванович напряженно думал.

Он превосходно понимал, что убийство главного редактора городской газеты произведет эффект разорвавшейся бомбы. Полиция и ФСБ умеют работать, когда захотят, поэтому найти исполнителей и заказчиков преступления им не составит труда. Похоже, надо срочно уходить на нелегальное положение, и ему и Штыку. Вот только, что делать с Олегом? Убрать от греха подальше, пока есть время? Но, если Иван Иванович уйдет в подполье, для всех это и будет прямым доказательством его вины. А может продолжать вести себя как ни в чем не бывало? А Кузнецову устроить несчастный случай, например, пусть упадет с памятника вакцинаторам, когда будет срезать скобы. Вполне себе достойная смерть, да и лишний мертвый герой партии никогда не помешает.