Антиваксеры, или День вакцинации - [13]

Но Иван Иванович, каждый день читая про свои залихватские похождения, лишь довольно улыбался. Вся эта газетная чернуха шла ему только на пользу. Ведь в результате нее костяк партии составляли по-настоящему лояльные и верные люди, независящие от влияния официальной пропаганды. Зато на них всегда можно положиться. Они были холодны и готовы к борьбе.

Однако, в один прекрасный день, месяца три назад, Иван Иванович, как обычно, открыл новый номер Зари коммунизма и настроился получить очередной заряд бодрости. Но вскоре после начала чтения, секретарь партии испустил дикий вопль, изорвал газету в мелкие клочья, швырнул в висящее на стене зеркало бутылку из-под минеральной воды, совершенно разбив и первое, и вторую, а потом затрясся от ярости в своем кресле. Причиной тому стали несколько строк, написанные подлой рукой Андрея Николаевича.

В очередной передовице Бабушкин охарактеризовал оппонента так – «…и секретарь этой жалкой и мерзкой партии, бездарный и никчемный человечишка, неумелый слесарь, любитель топить молотки, мнящий себя поэтом, но не умеющий толком срифмовать даже двух строк в стихотворении…».

Да, да, да… Андрей Николаевич, который когда-то работал репортером в Заре коммунизма, оказывается тоже присутствовал на том самом неудачном прослушивании в качестве члена жюри, хотя несчастный поэт об этом даже и не подозревал. А главный редактор Зари как заправский фокусник, через столько лет вспомнил давнюю историю и достал ее из рукава своей бездонной профессиональной памяти. Пусть никто сейчас, кроме него и Ивана Ивановича совершенно не понимал, о чем шла речь в статье (ну мало ли, думали читатели, взрывает секретарь памятники, значит может и молоток утопить), но глупые слова вновь всколыхнули давнюю обиду, которая, как внезапно оказалось, совершенно не забыта. Напротив, статья задела такие глубокие струны в ранимой душе несостоявшегося поэта, что он дал себе твердое обещание – Бабушкин должен горько пожалеть о своей выходке.

Мысли Ивана Ивановича прервал условный стук в дверь. К нему с докладом пришел Штык.

Глава 11. На все, что происходит, существует несколько точек зрения (часть 2)

(вторник, 23:00, четверо суток до Дня вакцинации)

Секретарь растерянно смотрел на стоящего перед ним невозмутимого Штыка.

– Что значит, Бабушкин убит? – переспросил он, не веря своим ушам.

Штык появился в партии совсем недавно, месяца три назад. Его после очередного массового мероприятия притащил к Ивану Ивановичу Востриков, который размахивая руками и захлебываясь от возбуждения, поведал остросюжетную детективную историю, как на митинге его хотели поймать полицейские подонки с дубинками, как он пытался спастись от них, но неудачно, и как озверевшие сатрапы прижали доцента к забору. Не имея пути к отступлению, Востриков готов был уже героически погибнуть, хохоча в лицо негодяям в бушлатах, но тут откуда-то вынырнул Штык, перекинул доцента через забор и увел от смерти какими-то одному ему известными ходами. Звери с дубинками, шумно дыша и изрыгая проклятья, долго гнались за героями, но так и не смогли их догнать – Востриков и Штык сумели затеряться в темноте проходных дворов и узких улочек. Закончив рассказ и немного успокоившись, доцент попросил принять своего спасителя в партию и лично поручился за него.

Штык стоял тут же с каменным лицом и молчал. Он сразу понравился Ивану Ивановичу своим ледяным спокойствием, хотя и тревожил каким-то холодным уверенным взглядом серых пустых глаз. Штыку было двадцать пять лет, после службы в армии он пытался устроиться в полицию, но из-за наличия судимого родственника его туда не взяли. Поэтому он теперь работал в каком-то автосервисе, а на митинге оказался случайно, просто проходя мимо. Но, увидев толпу омоновцев, гоняющих по площади несчастного доцента, Штык вдруг решил помочь ему и спасти от расправы, тем более полицейских он недолюбливал, после того как не смог влиться в их ряды. Он не был привит – хозяин автосервиса сертификатов не требовал, а сам Штык инициативу не проявлял, считая, что с его богатырским здоровьем не справится ни одна зараза. Зарю коммунизма он никогда не читал, да и вообще не знал о существовании такой газеты. Он сказал свое настоящее имя Ивану Ивановичу, а для остальных назвался просто Штыком.

Через пару недель весьма удачно подвернулась операция, в которой можно было Штыка проверить. Глупые игры с незаряженными пистолетами секретарь придумывал лишь для того, чтобы позабавиться, да отсеять никчемных кандидатов, рвущихся достичь высокого положения в партии, но ничего из себя не представляющих. А серьезных претендентов надо проверять серьезной работой. За свою долгую жизнь Иван Иванович хорошо понял одну вещь – к власти следует допускать только тех людей, которые совсем не стремятся занять какие-либо высокие посты. Зато попав на эти посты, такие люди начинают работать – без громких и пышных заявлений, однако очень эффективно. А шумные, всегда уверенные в себе, считающие, что им любая должность по плечу людишки, на деле оказываются бестолковым и беспомощным брехлом, кроме произнесения речей ничего больше не умеющим. Таким, например, был номинальный глава партии антиваксеров Троцкий, хотя он на занимаемой должности Ивана Ивановича абсолютно устраивал, ведь надо же кому-то организовывать митинги и толкать пламенные речи. А это Троцкий делал великолепно.