Антимир - [9]

"Чёрт, я же обещал секретарше вернуть его, как только…, - и вот тут его словно ударило током, нарушив ход логической цепочки о долге вернуть личную вещь бывшей секретарше, он в своих мыслях переключился на то, для каких целей он брал эту вещь, — сделаю фотографии джипа для страховой компании".

"Джип!" — вот что всё связывало в один узел, вернее не сам автомобиль, а его фотографическое изображение после взрыва. Этот изящный бежевый "лексус", превратившийся в уродливого монстра с развороченной крышей и выбитыми стёклами. Он покажет ей фотографии джипа. Нужно только напечатать их.

"Вот тебе и психометрия! Правда тачка принадлежит или принадлежала, как теперь правильно выражаться, мне, но в ней был и Варев, и касались те, кто заминировал".

И он стал одеваться, чтобы отправиться в фотостудию, но посмотрев затем в зеркало, решил и побриться. Извечная проблема выздоравливающего человека что делать, на ближайшие два часа была решена Алексеем успешно, и в перспективе уже наметились ещё два дела во второй половине дня: вернуть фотоаппарат и созвониться с секретарём гадалки.

Глава 3

Шум и завывание двигателя, постукивание колёс на выбоинах и мелькание вечерних пейзажей за окнами автобуса укачали Марию, и она, откинув сиденье в более пологое положение, задремала. Ну, вы знаете, что дорожная дремота не такая, как на мягком диване после трапезы, она сродни той, когда засыпаешь в кресле с пультом от телевизора во время бесконечно долгой рекламы и просыпаешься в тот момент, когда самое интересное уже закончилось. Так случилось и с Машей, которая ждала, ждала заката солнца, чтобы им полюбоваться, да и не дождалась, уснула.

Разбудили её не толчок соседки, а смена шумового оформления в салоне, двигатель не урчал, колёса не стучали, всё это заменили шарканье ног, двигающихся по узкому проходу пассажиров, шелест пакетов и тихий гомон голосов.

Она посмотрела на часы, двенадцать часов ночи. Отодвинув штору, выглянула в окно. Автобус стоял напротив небольшого памятника Ленину, за ним виднелось старое здание железнодорожного вокзала, куда теперь перенесли и автовокзал. Балашов. Стоянка сорок минут. До деревни осталось всего-навсего тридцать километров. Она не стала висеть над проходом, как молодой человек с кресла перед ней, а дождалась, когда все вышли, вышла наружу и она подышать свежим ночным воздухом и размять ноги, прихватив с собой дамскую сумочку с кошельком и документами.

Некоторые пассажиры прибыли в свой конечный пункт. Они обнимались и целовались с встречающими их людьми. Другие отправились побродить по привокзальной площади, третьи стояли в сторонке и просто курили. Кстати, курящих женщин было больше, чем мужчин, отметила про себя Маша.

Но они все в меньшей степени интересовали её, она рассматривала другую небольшую группу с сумками и пакетами, которая жалась к входной двери автобуса. Это будущие пассажиры, и, возможно, кто-то тоже едет в её деревню, но знакомых лиц не было, а к их диалогу с водителями автобуса, по которому можно было определить конечную цель их поездки, она опоздала.

Устав стоять на одном месте, она решила побродить. Перешла дорогу перед автобусом и оказалась на тротуаре у пятиэтажного жилого дома. Пройдя вдоль него в сторону вокзала, Маша остановилась у того места, где раньше располагалось кафе-закусочная.

Это заведение общепита было памятно для неё тем, что они всегда с матерью, когда приезжали в город посещали его в ожидании автобуса. Тогда в большом просторном зале стояло несколько столов на тонких ножках из металлических трубок. Сами столешницы, верхним слоем которых служил белый пластик, на своей поверхности всегда имела два столовых предмета: солонку, с крупной поваренной солью внутри, и горчичницу, в основном без крышки и засохшим содержанием по краям. И плакатом-табличкой посредине: "Пальцами и яйцами в соль не лазить!" Колхозники и селяне, посещавшие районный город, привозили всё с собой и, приходя перекусить в кафе, там ничего не покупали, а довольствовались своим. Это своё в основном и было варёнными куриными яйцами, крошки желтков которых и создавали цветной колорит в солонках.

Таблички с курьёзными надписями просуществовали довольно-таки долго, приблизительно в течение трёх месяцев, затем исчезли бесследно, то ли по чьей-то подсказке, то ли кто-то в администрации однажды сам более вдумчиво прочёл их.

Кроме этих табличек кафе вызывало в памяти добрые и приятные воспоминания, что не говори, это было единственное место в районе вокзала, где можно было обогреться и посидеть за столом, ничего не заказывая.

Сейчас на этом месте был обыкновенный магазин, который посетить в данное время суток не было никакой возможности. "Как и нет ни какой возможности вернуться в то время, если только в своей памяти", — размышляла Мария.

"А что если попытаться с помощью браслета прочитать здешнее информационное поле, увижу ли я саму себя или нет? Вряд ли, столько времени прошло, столько народу побывало на этом месте, вот подобрать бы код, который позволил отсчитывать определённое время назад. Это уже машина времени, и я фантазирую, как Андрей Викторович, заразная болезнь, получается, засела в подсознание и не вытравишь ничем".