Анти-Popper: Социальное освобождение и его друзья - [38]

Во-вторых, Карл Поппер, как я уже показал в своих промежуточных заметках, фактически игнорирует то, что марксизм есть сложная и целостная теория, основанная на методе восхождения от абстрактного к конкретному. Это касается не только «Капитала» Маркса, хотя, наверное, в первую очередь именно «Капитала», но и практически всех его работ. Маркс отслеживает реальные процессы как исторически и логически развивающиеся. Он смотрит на историю как на сложное столкновение случайных фактов, через нелинейное движение которых ученый-исследователь может проследить некоторые логические (эмпирически подтверждаемые) закономерности в этом развитии. Притом отражение исторического развития должно носить столь же исторический и диалектический характер. В данном случае Маркс является последовательным гегельянцем, ибо он исходит из того, что истина является конкретной, а конкретное есть не некоторый результат, к которому мы пришли в конце нашего исследования, но весь процесс, взятый в единстве его становления и конечного вывода. Знания есть не итог, а итог со своим становлением — так можно было бы перефразировать Гегеля. Применительно к марксистской теории это означает, что только все логическое выведение, все богатство категорий, отображающих историческую и логическую эволюцию общества, может дать и дает относительно истинное представление о действительности и может служить орудием для дальнейшего исследования новых исторических явлений.

В-третьих, Поппер фактически отказывает марксизму в том, что это открытая теоретическая система. Причем отказывает он ему не только потому, что прямо не признает данного положения марксизма или не хочет его комментировать. Он отказывает марксизму в этом, поскольку не размышляет над тем, как развивалась и изменялась теоретическая позиция самого Маркса по мере исследования реальности, которая и сама, в свою очередь, также развивалась и обогащалась. Он не хочет видеть и фактически игнорирует развитие теории марксизма в последующих работах большого спектра ученых. При этом в лучшем случае он обращает внимание на раздвоение марксизма на радикальную и социал-демократическую ветви, но этого может не увидеть только слепой, а собственного развития творческой марксистской теории для Поппера не существует.

Между тем вне такого подхода марксизм как теорию критиковать попросту невозможно. Это примерно то же самое, как критиковать Ньютона за незнание законов эйнштейновой физики или Петти за то, что он не понимал законов движения финансового капитала. А марксизм есть сложная развивающаяся теория, задача которой состояла не столько в том, чтобы, как считает Поппер, провозглашать некоторые конечные истины и будущие перевороты, сколько в том, чтобы выделять закономерности исторического процесса, отражать их в виде сложной системы категорий. И это дает исследователю, способному на диалог с марксистской теорией, возможность для понимания новых законов нового общества. Только так, творчески, можно использовать творческий марксизм. Получить же готовые знания о будущем обществе из рук марксизма, да еще такие знания, которые можно применять как инструкции по использованию механических агрегатов, — задача не просто утопическая, но разрушительная по отношению к сути и природе марксистской теории.

Подводя некоторый промежуточный итог, подчеркну вновь принципиально значимый тезис: для работы Поппера во многих случаях характерно довольно странное воспроизведение вульгарных сталинистских версий марксизма, но с точностью до наоборот.

В своем отрицании марксизма и в его критике Карл Поппер использует и стилистику, и методологию, и подходы, характерные для наиболее примитивных марксистских учебников сталинской поры. Это, во-первых, постоянное провозглашение собственной истинности как некоторого научного знания высшего порядка и правоты в последней инстанции. Я приводил несколько цитат Поппера, но вся его книга усеяна замечаниями, где он ставит точку в вопросах о неистинности марксизма, а свои собственные идеи конструирует достаточно умозрительным путем, при этом опять-таки не задаваясь вопросом о том, насколько они научно обоснованы и даже не пытаясь задуматься об иных теоретических объяснениях, притом он ориентируется на формально мыслящего читателя, на простые и очевидные для мещанина (как сказал бы Маркс, филистера) связи, лежащие на уровне поверхности явлений. Это делает Поппера, с одной стороны, популярным и понятным, с другой стороны — антинаучным в том смысле, что для него характерен вульгаризирующий любую науку (не только марксизм) метод провозглашения истин в последней инстанции. В этой связи хотел бы заметить, что все критические замечания самого автора, рассеянные по тексту, я рассматриваю в данном случае не столько как критику критики и потому новую «истину в последней инстанции», сколько как провокацию, повод для диалога, ибо, по сути дела, критикой либерализма может быть не столько разбор цитат того или другого автора (я в этом вполне отдаю себе отчет), сколько серьезный анализ реальных социально-экономических, общественно-политических и духовных процессов современного общества в контексте всемирной истории.