Антарктика - [101]

Во дворе, окруженный пунцовыми от возбуждения и зависти мальчишками, размахивал явно заморского происхождения автоматом, изрыгающим почти взаправдашний огонь, симпатичный мальчишка лет семи.

— Или возьмем семейную жизнь, — продолжал он, помахав сыну рукой. — Сын вот без меня родился… Бандитом растет.

Ну, уж скажешь, не подумав! — впервые обиженно прервала монолог мужа хозяйка дома.

— Ну… Бандитом — не бандитом, а отцовский глаз нужен. Почему ты должна одна его растить? Ты посмотри на нее! — крутанул Он меня от окна. — Красавица! Каково ей столько лет одной? Каждый хлыщ норовит… Понял?

— Ладно тебе, Петя… — Хозяйка лениво махнула рукой.

— Нет, ты посмотри на нее, посмотри! Думаешь, ей легко?

Я давно посмотрел. И очень дивился в душе безразличию, с которым действительно красивая и молодая хозяйка воспринимала решение мужа остаться в годовой отпуск, а потом и вовсе перейти в пароходство. «А ты, голубушка, что-то не очень рада! — не без горечи за китобойного капитана подумалось мне. — Видать, привыкла обходиться без муженька. Наверное, соломенное вдовство тебя даже устраивает… Видно, действительно «такова се ля ви», как вздыхают иногда некоторые интеллектуалы».

Мы, к моему ужасу, вернулись к столу.

— Почему она должна загубить свои лучшие годы в одиночестве? Надо ведь и о ней подумать! Понял?

Я вздохнул и снова кивнул. И тут зазвонил телефон.

Хозяин раздраженно схватил трубку.

— Слушаю!.. Да, да!..

Лицо его постепенно обретало во время разговора строгую торжественность. Правая рука потянулась к верхней пуговице рубашки и зачем-то застегнула ее… По названному хозяином имени и отчеству я понял, что на том конце провода — капитан-директор китобойной флотилии.

— Нет, нет! Вы правы — Сарычеву рано! Это ж Антарктика! Ну да. Пусть еще рейсик-второй в старпомах походит… Так… Так… Ну что же делать, раз надо? Я понимаю… Есть! Есть!.. Все понял. На двадцать восьмом причале.

Хозяйка поднялась, сказала мне с грустной улыбкой: «Извините!» и скрылась в другой комнате.

Опуская трубку на рычаг, он виновато посмотрел ей вслед. Потом встал и покачал головой…

— Вот ведь какое дело!.. Неожиданно заболел капитан китобойца «Отважный». Старпома ставить капитаном рано. Горяч больно по молодости!.. Капитан-директор просит меня… принять китобоец… А что делать? Антарктика!.. Любого не пошлешь. Это тебе не пароходство — ходи себе рекомендованными курсами, а чуть какая опасность — лоцмана на борт и вся игра! Тут мореход нужен! Подойти в шторм к базе, имея вместо кранца добытого кита, когда она чуть не полным ходом идет, тут, брат, расчет да расчет!

Или возьми охоту! Гарпунер в азарте, кричит: «Право руля!» Он-то справа только кита видит, а я вижу, как наползает на нас айсберг! Вот тут и реши в считанные секунды навигационную задачку: как тебе и кита не упустить, и с айсбергом не поцеловаться! А ты говоришь, пароходство!

— Я говорю?!

Он отмахнулся от моего вопроса..

— Да они ни в жизнь такой морской практики не получат! Из порта в порт, из порта в порт! Хау ду ю ду, мистер пайлот? [2] Только и навыков, что в английском языке. Качнуться как следует не успевают! А тут уж как вышел, так и вышел! Океан вокруг тебя на полгода, а то и больше. Альбатросы висят в небе… А поймать секстаном звезду или солнце, когда над тобой почти без разрывов небо в низких клубящихся тучах, тоже не каждому дано!..

А как заштормит на неделю, а потом — все глаза проглядишь, а китов словно и не бывало? Вот где человек проверяется! Знаешь, в Антарктике, я тебе скажу, происходит естественный отбор людей с душевностью. Надо сохранить тепло в себе на семь-восемь месяцев. Да еще не бояться поделиться им с товарищем, если видишь, что не хватило ему этого тепла и грусть в глазах поселилась… Вот почему в китобойных экипажах не встретишь мрачных или, скажем, занудливых людей. Орлы океана!.. Рыцари морские с тобой рядом!.. А разлуки, что ж… — Тут он немного поубавил тон, правда, потише заговорил. — Я тебе скажу, в этом тоже что-то есть! Ушел, помню, в рейс молодоженом, вернулся — отцом! А на жену налюбоваться за десять лет не успел, не то чтоб поругаться! Как влюбился, так…

Вернулась она. Я заметил, что глаза ее покраснели, и устыдился своих недавних предположений. Она вздохнула и с грустной улыбкой наполнила забытые нами рюмки.,

— А сын?.. — Он воскликнул обрадованно, словно наткнулся на неотразимое доказательство своей правоты. — Парень-то мой мужчиной растет. Не то что некоторые под папиным крылышком. Восьмой год пацану, а полочку на кухне видел? Его работа. Матери пол подмести не разрешает. А ты говоришь… Вот матери, конечно, тяжеловато… Что ж, — хозяин старался смотреть в сторону. — Такая уж доля у жены моряка. Так получается, Ленча, что… собирай мне чемодан.

— Да я еще вчера собрала.

Ну… Зачем же вчера? Ведь я вчера и не думал…

— Ой Петя!.. — Она прикрыла белой тонкой ладонью его бронзовую от ветров руку. — Ведь каждый год… Каждый год одно и то же!

— Хм… Неужели… каждый год?

— Угу. — И она торопливо отвернулась, пряча скользнувшую по щеке слезинку.

Через несколько дней я его провожал. Он стоял на высоком капитанском мостике стройный и, мне казалось, помолодевший. Четко звучали короткие команды. У соседних причалов принимали на борт возбужденных пассажиров белогрудые великаны лайнеры. Когда к выходу из порта, забелив своей кормой тихую воду, пошел китобоец, лайнеры загудели бархатными, хорошо поставленными голосами, желая «Отважному» счастливого плавания. И он нм ответил тремя резкими вскриками сирены. А я вдруг почувствовал почти неодолимую зависть к уходящим…