Аннемари и капитан - [14]

— Ну-ка, проваливайте! А то как бы чего не вышло!

— Убийцы!

— Вон отсюда!

— Ну и сброд! — Трое полицейских попятились к двери. — Вот погодите…

Атце протянул Антону сигару:

— Гонорар за твое выступление!

Вилли стоял на своём посту у окна, когда трое его врагов подходили к дому. Отец крепко спал. Вилли тихонько открыл дверь на лестницу и прислушался. Они остановились внизу.

Мальчик осторожно закрыл дверь и спустился вниз.

Вот они! Опять внимательно читают список жильцов.

— Доброе утро, — сказал Вилли очень вежливо. — Вы кого-нибудь ищете?

— Да, мы ищем господина Мюллера.

— A-а! Тут у нас в доме есть, во-первых, Атце, вернее, Артур Мюллер… — Вилли загнул палец и задумался.

— Нет! — все трое скривились, словно от кислятины. — Нет, не этот! Дальше?

— Тогда у нас вон там во дворе, на втором этаже, есть ещё Георг Мюллер. — Вилли загнул второй палец. — Его сын Генрих Мюллер тоже там живёт со своей семьей. — Вилли загнул третий палец. — Тут ещё много Мюллеров!..

— Спасибо, мальчик!

— Пожалуйста, не за что! — Вилли мило улыбнулся. — А вот через дом тоже живёт один Мюллер… Ну, мне пора в школу, до свидания! — Вилли вышел на улицу.

— Кажется, это единственный приличный человек во всём доме, — сказал полицейский врач. — Милый, вежливый мальчик.

На втором этаже дверь им открыла фрау Мюллер. Вилли стоял внизу на лестнице и прислушивался.

— Мы ищем господина Мюллера.

— Да, есть у нас такой, — сказала фрау Мюллер. — У нас их много. Во всех весовых категориях и любого роста. — Так вам какого? Георга, Генриха? Ну заходите!

Оба Мюллера были безработные. Вилли не слышал больше, о чём говорят в квартире, но через минуту дверь распахнулась.

— Пошли вон отсюда, ищейки проклятые!

Дверь захлопнулась.

Вилли спрятался на лестнице, ведущей в подвал, и опять стал слушать.

— Что ж теперь? Может, спросим дворничиху?

— Да, это хорошая идея!

— Что? Полиция? Ищете Мюллера с подстреленной ногой? Ну ищите, ищите. Только без меня.

Она выплеснула воду из ведра на кафельный пол и стала мыть подъезд.

Ищейкам пришлось выбираться из лужи с мокрыми ногами. Вилли пробежал через двор, взлетел вверх по лестнице. К сожалению, он не мог сплясать дикарскую пляску радости — отец спал. Он дышал глубоко и спокойно.

В полицейском участке шёл громкий разговор.

— Чёрт его знает, что он наплёл, этот пьяница, доктор Хольц!

— Ноги моей больше не будет в этом доме! — сказал полицейский врач. — К чему давать повод этим пролетариям над собой насмехаться! У этих людей нет вообще никаких манер! Жаль только милого мальчика, который дал нам сведения. А работы и без того по горло!

В эти дни работы у сыщиков и в самом деле хватало.

— Займитесь другим случаем, — сказал полицейский офицер. — Возможно, это дело само всплывёт на поверхность!

Атце Мюллер тут же пошёл домой. Может быть, к его жене тоже приставала полиция? Эта мысль не давала ему покоя.

— Я думаю, нам надо показать зубы этим господам, — сказал он на прощанье своим товарищам.

— Так ты тоже приходишь к этому выводу? — спросил Герман из комитета компартии завода. — Ещё два часа назад, когда мы предлагали стачку протеста, ты был против.

Да, два часа назад Атце был уверен, что товарищи из социал-демократической партии в правительстве и в профсоюзе не станут мириться с террором на Первое мая. Они примут меры. Зачем же сразу стачку? Но случай с полицейскими ищейками переполнил его терпение. Он был просто взбешён.

— Чёрт бы их подрал! До чего доходят! Давай, понимаешь ли, спускай штаны, и всё тут!

— А потом и шкуру спустят, Атце, если будем сидеть сложа руки, — сказал Герман.

На улице Атце встретил жену Отто Эльснера — она несла авоську с картофелем.

— Давайте, фрау Эльснер, я понесу!

Когда фрау Эльснер отпирала ключом дверь, Атце сказал:

— Я донесу вам до кухни!

Через открытую дверь спальни он увидел Отто в постели. Раненый не спал.

Рядом с ним сидел Вилли.

Атце удивился. Он подошёл к кровати.

— Что с тобой, Отто? Заболел?

— Да вот утром ногу вывихнул, — сказал раненый. Ну и лёг, чтобы её не растревожить. Как безработный я могу себе такое позволить. Что я прозеваю?

— Это ты правильно. А вот послушай-ка, что у нас на заводе случилось!

Вилли навострил уши. Но страх его сменился радостью, когда Атце начал рассказывать. Атце закончил так:

— В общем, здорово мы этим типам нос натянули. То-то было весело! Хотел бы я только знать, кому мне сказать спасибо за развлечение. Я с удовольствием пожал бы ему руку и даже заплатил марку.

Вилли не мог больше сдерживаться.

— Тогда пожмите руку мне! — выпалил он. — А марку можете оставить себе.

— Что? Как? Ты?

Атце с удивлением смотрел на Вилли. Потом он перевёл взгляд на Отто Эльснера. Он поглядел на ноги раненого, обозначившиеся под одеялом. Лицо его стало вдруг серьёзным и участливым. Он начал догадываться.

— Понимаю, — сказал он. — Вчера они устроили тебе хорошую жизнь, собаки. — Он потрепал Вилли за ухо: — А теперь расскажи-ка, сорванец!

И Вилли стал рассказывать.

Когда он закончил рассказ, все молчали. Мать крикнула из кухни:

— Сейчас будем ужинать!

Атце пристально глядел на мальчика.

— Я боялся, что отец умрёт, — сказал Вилли, и глаза его наполнились слезами. — Я не хотел, чтобы его забрали! Я и подумал: уж Атце-то сумеет вывернуться! Да и к тому же его ведь там не было, на демонстрации!