Анна, королева. Книга 1: Дочь князя - [22]

Прудис уехала на несколько дней, и вернулась в сопровождении плотного краснолицего мужчины средних лет, одетого необычно — не так, как одевались мужчины в крепости и в селении.

— Мой отец хочет поговорить с князем, — робея, сказала она княгине. Глаза у Прудис были красные, а веки припухли, как будто она плакала.

Старая Хильда при этих словах очнулась от дремы.

— Хейнц здесь? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, и подозвала Аник: — Цветочек мой, помоги мне встать! Хочу пойти размять свои кости на солнышке.

Аник удивилась — за всю весну Хильда еще ни разу не выходила на двор.

Она успела еще услышать, как княгиня поздоровалась с мужчиной вежливо, но сухо, как будто он чем-то вызвал ее неудовольствие, и сказала:

— Мой муж не захочет говорить с тобой, Хейнц. Можешь обратиться со своей нуждой ко мне.

Аник усадила Хильду на нагретый солнцем камень у входа, и хотела было вернуться в кухню, как оттуда выскочила Прудис, размазывая по щекам слезы, и плотно притворила за собой дверь.

— Не отдаст, нипочем не отдаст, он всю дорогу мне о том говорил, что не отдаст меня за горца, что же мне, так, незамужней, и состариться?

Хильда заговорила с Прудис на своем родном языке, который Аник понимала плохо. Аник подставила солнцу лицо и задумалась, жмурясь от лучей и от удовольствия. Ей было жалко Прудис, хоть прежде она и очень не хотела, чтобы Прудис выходила замуж — ведь тогда она, Прудис, больше не будет спать с Аник в одной постели и рассказывать ей сказки. Но все девушки должны выходить замуж, это-то Аник понимала прекрасно, а Вардан ей, в общем-то, нравился — веселый и добрый, он никогда не отмахивался от Аник, когда она расспрашивала его о том, как живут люди в других землях, и не говорил какую-нибудь глупость, как другие, а подробно и обстоятельно отвечал на все вопросы девочки. Иногда он помогал ей доить коз, если не было у него другой работы и если никто этого не видел. А на Пасху он привез Аник в подарок зайчонка, и некоторое время зайчонок жил в комнате Аник, и она кормила его травой и морковкой, а потом зайчонок куда-то сбежал. Нет, Вардан был для Прудис подходящим женихом, решила Аник. И князь Варгиз был согласен…

— Прудис, но ведь мой отец главнее твоего, — сказала Аник, — пусть он прикажет твоему отцу выдать тебя за Вардана.

— Ой, цветочек мой, — сказала Хильда, пожевав губами, — отец властен над дочерью, и ни князь, ни король ему не указ. Ну да ничего, княгиня женщина умная, я думаю, она уговорит Хейнца.

— А ты? — спросила Аник, — ведь тебя он должен слушаться, ты ведь ему мать.

— Я не мать ему, — покачала головой Хильда, — я мать его покойной жены, а это совсем другое дело. Он меня слушаться не обязан, да если бы и был обязан — я с ним слова не скажу, разве что когда придет мне пора помирать…

Все это было странно. Давно, когда Аник еще и на свете не было, завязывались узелки между людьми и наоборот, разрывались связывающие их ниточки. Хильда когда-то так поссорилась с мужем дочери, что даже и для Прудис, которую любила, как собственную душу, не хотела забыть старую обиду. Вардан вернулся из дальних земель, чтобы жениться на Прудис. А ее, Аник, братья не вернулись — может потому, что у них не осталось здесь невест, не завязались узелки? Тамил, исполняя предсказанное ей, стала женой Горного Короля. И жена короля Марка умерла, и теперь она, Аник, сможет исполнить свою долю предсказания, и стать королевой Межгорья. Если только король Марк не женится за те годы, которые предстояло прожить Аник, прежде чем она вырастет и будет годиться в жены королю.

— Хильда, а скоро мне можно будет выйти замуж? — спросила Аник.

— Цветочек мой! — умилилась Хильда, — о чем ты думаешь? Тебе еще кукол баюкать надо да сказки слушать лет десять, если не больше.

— Это долго?

— Это дольше, чем ты живешь на свете, мой цветочек.

Прудис быстро сказала матери несколько слов на своем языке, из которых Аник поняла только слово «король».

— Ну, что ж, — ответила Хильда на горском, — то, чему суждено случиться, случается. Не кори себя — выдоенное молоко не вернешь обратно в вымя.

Дверь кухни с треском распахнулась. Хейнц вышел во двор, надевая свою мягкую войлочную шляпу. Его широкое красное лицо расплылось в довольной ухмылке. Не сказав ни слова дочери, он подошел к своей телеге, уселся на облучок и хлестнул вожжами по спине сытых низкорослых лошадок.

— Эй, кто там! — крикнул он, смешно коверкая слова, — отворяй ворота!

Прудис, прижав пухлую ладонь к губам, проводила телегу глазами, полными слез.

— Не согласился, — сказала она упавшим голосом, когда телега выехала за ворота.

— Почему же? — раздался за ее спиной спокойный голос княгини. Прудис обернулась. Княгиня стояла на пороге кухни и смотрела на нее, улыбаясь. — Шей платье. Свадьбу сыграем после Успенья.

Прудис бросилась на колени перед княгиней и поцеловала ей руку.

— Ну, ну, — сказала княгиня строго, — ты ведь мне не чужая! — она подняла Прудис с колен и обняла ее. — Я рада за тебя. Вардан будет тебе хорошим мужем, и ты ему будешь хорошей женой. Но тебе придется пожить это время в доме отца.

4.

Свадьбу сыграли как бы дважды.