Аниран расправляет плечи - [72]

Я ни на грамм не доверял храмовникам, а потому с собой взял всех, кого мог: и Иберика, и Каталама, и Бертрама со своими людьми. Даже охрану увёл от врат королевского дворца. Поэтому довольно большой процессией мы шли по цветущей территории мимо прудов и заборов из остриженных кустов.

У Его Святейшества, как оказалось, был собственный небольшой домишко в пределах территории дворца. Домишко, этажа эдак в три. Прислуги сновало в этом домишке ничуть не меньше, чем на первом званом ужине у короля. Эти испуганные люди разбегались, когда слышали топот множества ног и подозрительно смотрели в спину.

— Его Святейшество ждёт анирана одного, — легаш Хаббард любезно указал на беседку, где высокий человек чинно употреблял напитки и лениво перелистывал какие-то бумаги.

— Ни на шаг отсюда, Бертрам, — скомандовал я, подозрительно осматриваясь. — Ты сам всё знаешь.

— Никто из нас не двинется с места. Ни мы, ни они, — сурово отрапортовал Бертрам, кивнув головой в сторону храмовников. Как я успел узнать, он не терпел их на уровне с Каталамом. У обоих были какие-то счёты к ним.

Словам Бертрама я мог верить. Если придётся, он первым обнажит меч и убьёт каждого, кто посмеет навредить анирану.

Я направился к беседке и остановился у небольшого деревянного столика. Сидевшего за ним человека я едва узнал. Его Святейшество, без обязательного макияжа и жутких, с моей точки зрения, одежд, был похож на самого обычного человека. Высокого, худощавого и довольно строгого.

— Некрасиво заставлять меня ждать, — начал он, даже не оторвав взгляда от бумаг.

— Ваша Святость, — я намеренно исковеркал его титул, чтобы он понял, что я не намерен плясать под его дудку. — Я едва прибыл из долгой поездки. И, вместо отдыха, вынужден был решать не терпящие отлагательства вопросы. А затем, когда вернулся и надеялся хотя бы пожрать, ваши нервные люди опять перехватили меня. Поэтому сейчас я лишь надеюсь, что разговор не затянется.

Эоанит склонил голову, изучая меня. Я взгляда не отвёл.

— Моё Святейшество, — поправил он и пригласил присаживаться. Затем щёлкнул пальцами, как делали все власть предержащие в этом мире, и приказал возникшему, как чёртик из табакерки, слуге. — Крайне быстро принеси анирану лёгкий перекус. И мармасского ещё.

— Благодарю, — не стал я выпендриваться и приземлился.

— Всё в трудах, да в трудах, аниран? — улыбнулся он. — Как прошла поездка?

— Всё под контролем, — уверенно отстрелялся я. — Меня видят, меня слушают. Как и должно быть.

— А мои дела немножко ухудшились, — слегка разочарованно произнёс Эоанит.

— Надеюсь, не я стал тому причиной?

— Конечно же ты, — Эоанит, видимо, никогда не искал обходных путей и практически сходу рубил правду-матку. — Сборы в храме уменьшились наполовину, — он указал рукой на бумаги, которые лежали перед ним на столе. — И примерно такая же ситуация в местечковых приходах. Чернь больше не желает славить Триединого. Не желает оставлять подаяния. Все говорят лишь об аниране.

— Разве ж это не прекрасно? — я тоже не умел играть в дипломатичность. — Наконец-то овцы перестанут ими быть. И вспомнят, что они люди…

— Не понял, о чём ты? — Эоанит нахмурился.

— Так, мысли в слух, Ваше Святейшество.

— Я не шучу! Доходы церкви упали. И в том твоя вина, ведь в своих речах ты не упоминаешь Триединого. Ты не говоришь про нас — пастырей его и наместников. Ты не требуешь от черни послушания и покаяния. Ты требуешь от них веры не в НЕГО, а в себя. Ты — всего лишь посланник! Мелкая сошка по сравнению с НИМ!

Вечер очень быстро перестал быть томным. Я почувствовал, как где-то глубоко внутри зарождается негодование. Оно поднималось и желало быть извергнутым наружу.

— Я бы не хотел пускаться в религиозный диспут, ведь мало в этом смыслю…

— В этом твоя правда несомненна, — моментально среагировал Эоанит. Он, как я понял, был очень большим любителем засаживать под ногти мелкие иголки.

— Но почему они должны славить ЕГО? — я совсем не обиделся, и повёл бровями вверх, указывая на небо. — Он покарал вас. Лишил всего: счастья, надежды, уверенности в завтрашнем дне. Почему люди должны молиться ему, а не проклинать?

— Не сметь! — костлявый кулак засадил по столу, сбив глиняную тарелку с яствами для анирана, которую только-только принесли. Впрочем, я не расстроился. Есть из рук Эоанита было слишком стрёмно. — Ты говоришь, как апостат! Это неприемлемо! Мало того, что ты сосредоточил внимание всей столицы на себе, ты продвигаешь в народ идеи, идущие в разрез с идеями церкви. Ты действительно считаешь себя такой важной персоной? Ты не уникален. Ты — один из. Почему ты считаешь, что вера черни должна сосредоточиться на тебе, как вере в нечто равносильное Триединому?

— Потому! Что я! Могу! Вас спасти! — чётко отчеканивая каждое слово, выплюнул я. — Я, а не ОН! Я не желал оказываться здесь. Я хотел жить в своём мире и пользоваться его благами. Но всё же я здесь. С этим уже ничего не поделать. Я смирился со своей участью. И, наблюдая за вашим мерзопакостным миром, я принял несколько важных для себя решений. Я решил вас спасать… Да, именно так! Я спасу вас через веру в самого себя. Я дам толчок вашей цивилизации. Я постараюсь её возродить и исцелить…