Ангола: неизвестная война - [89]

Собачья работа для русского сапера

Как уже отмечалось, тема боевых действий в Анголе и участия в них иностранцев широко отображается в зарубежном кинематографе. В, частности, в уже упоминавшемся американском фильме «Чистильщик» с Дольфом Лундгреном в главной роли. Он, кстати, в отличие от опуса Кабилова, имеет под собой реальную основу. Многолетняя война оставила на многострадальной земле Анголы десятки тысяч самых разнообразных мин. И ангольское правительство было вынуждено привлечь к их обезвреживанию иностранных специалистов. С среди них были и наши соотечественники.

Думается читателю будет интересно познакомиться с воспоминаниями одного из таких наемных военных профессионалов, который вполне мог бы оказаться рядом с Дольфом Лундгреном, будь его персонаж реальным. Путь в Анголу Михаила Козакевича, подполковника Советской армии оказался извилистым и даже тернистым. Специалист по минно-взрывному делу, он в свое время два года «оттрубил» в Мозамбике. Работал преподавателем-инструктором в военном училище в городе Нампула. После бурных событий 1991 г. в Москве уволился, помотался пару лет без работы и подался «на землю обетованную», благо дальние родственники обеспечили его и семью вызовом. Однако Израиль не слишком понравился бывшему офицеру. Положенный репатрианту льготный кредит, вложенный в коммерческий проект, вдруг превратился в тяжкую обузу: «русская мафия» обложила новоявленного коммерсанта такой данью, что пришлось уносить ноги. Куда? Кто-то посоветовал: а езжайте в ЮАР, там с израильским паспортом с удовольствием примут. Михаил сначала тайно отправил жену и детей, а потом, сам, скрываясь от бандитов-рэкетиров, по паспорту на чужое имя вылетел в Йоханнесбург.

Так Михаил оказался в 1994 году в ЮАР. Встал вопрос с работой: семью кормить нужно. Несколько месяцев перебивался бывший подполковник случайными заработками, пока не наткнулся на объявление в газете: «Для выполнения контракта в Анголе требуются опытные саперы, желательно знание принципов и конструкций минновзрывных устройств стран Восточной Европы, Китая». «Так попал я в Анголу, — рассказывал Михаил. Взяли меня с испытательным сроком. При приеме на работу пришлось в качестве доказательства предъявить не израильский, а советский паспорт, который я предусмотрительно сберег. Сыграла свою роль моя информированность в области советских мин и неплохое знание португальского языка. В мозамбикском военном училище в городе Нампула к концу командировки я вел занятия уже без переводчика. А у южноафриканской фирмы, что дала объявление, был контракт с ангольским правительством на разминирование почти тысячи километров дорог. Группу собрали большую, человек 30. Саперы, проводники собак, обслуживающий персонал. В основном южноафриканцы, но были и два немца, из бывшей ГДР. Русский я один. Впрочем, для них я был израильтянином. В Анголе к нам присоединились еще десятка два ангольцев — охрана и обслуга».

Здесь необходимо сделать небольшое отступление от рассказа Михаила. Дело в том, что южноафриканцы впервые столкнулись с советскими противотанковыми минами еще в апреле 1971 года, когда неподалеку от города Сингаламве в Намибии под задним колесом "Форда" F-250 полиции ЮАР взорвалась, заложенная подрывниками боевого крыла АНК «Умконто ве сизве» мина ТМ-46. В последствии противотанковые мины превратились в серьезную угрозу не только для военных, но и для гражданского населения. Южноафриканцы даже вынуждены были потратить огромные деньги на создание целого семейства транспортных машин и БТР, имевших специальную надежную противоминную защиту: Касспир, Буффел, Мамба. Их конструкторы заметно преуспели в этом. Днище машин было максимально приподнято над дорогой и изготовлялось из бронированных листов в форме клина. Такие машины на первый взгляд мало походили на БТРы, больше смахивая на какие-то инопланетные вездеходы типа «Лунохода», но имели потрясающую минную живучесть. Это было очень важно, ведь Ангола, на территории которой южноафриканцы воевали начиная с 1975 г., была просто напичкана минами. За период конфликта по самым скромным подсчетам всеми сторонами там было установлено свыше 10 млн. мин более 80 типов. Большинство из них — советские противотанковые и противопехотные. Ежегодно от их взрывов погибали и становились инвалидами десятки тысяч мирных жителей. Поэтому ангольскому правительству приходилось нанимать саперные группы со всего мира. Но вернемся к рассказу Михаила.

«Южноафриканцы работали с размахом, широко используя практически все известные способы обезвреживания мин. Применяли миноискатели, вспашку, объемные взрывы и даже специально натренированных собак. Как известно, даже самый совершенный миноискатель не всегда обнаруживает мины с минимальным содержанием металла, а проверять дороги на всю длину и ширину с помощью щупов невозможно.

Тогда южноафриканские саперы решили обратиться к опыту полиции, которая во всем мире уже давно и с большим эффектом использует чувствительное обоняние собак при поиске наркотиков. Известно, что большинство типов мин снаряжается взрывчаткой на основе нитрата, и проводники собак стали натаскивать их на характерный запах тротила. Однако собаки, которых готовили в мягких климатических условиях Претории, страдали от жары в Анголе, где температура нередко подбирается к 40°. Псы, добросовестно поискав мины примерно часа, полтора, из-за жары и усталости быстро теряли интерес к работе, прятались в тень деревьев. Несколько немецких овчарок погибло от обезвоживания организма вследствие перегрева. Южноафриканцы их берегли и использовали собак только лишь в прохладные утренние часы. А потом и вовсе перепоручили это дело нам — наемным иностранцам.