Английский язык с В. Ирвингом. Рип ван Винкль - [14]
On waking, he found himself on the green knoll whence he had first seen the old man of the glen. He rubbed his eyes — it was a bright sunny morning. The birds were hopping and twittering among the bushes, and the eagle was wheeling aloft, and breasting the pure mountain breeze. "Surely," thought Rip, "I have not slept here all night." He recalled the occurances before he fell asleep. The strange man with a keg of liquor — the mountain ravine — the wild retreat among the rocks — the wobegone party at nine-pins — the flagon — "Oh! that flagon! that wicked flagon!" thought Rip — "what excuse shall I make to Dame Van Winkle!"
He looked round for his gun (он посмотрел вокруг = осмотрелся в поисках ружья), but in place of the clean well-oiled fowling-piece (но вместо чистого, хорошо смазанного охотничьего ружья; fowling-piece — охотничье ружье; fowl — птица, дичь), he found an old firelock lying by him (он увидел старое /кремневое/ ружье, лежащее рядом с ним; firelock — кремневый ружейный замок; кремневое ружье /ружье с кремневым замком/), the barrel incrusted with rust (ствол, покрытый ржавчиной), the lock falling off (отваливающийся замок), and the stock worm-eaten (и ружейную ложу, изъеденную червями). He now suspected (он теперь заподозрил) that the grave roysters of the mountain had put a trick upon him (что мрачные собутыльники с гор сыграли с ним шутку; to roister [‘rOIstq] — бесчинствовать, бражничать), and, having dosed him with liquor (и напоив его спиртным; dose — доза; to dose — давать лекарство), had robbed him of his gun (украли у него ружье). Wolf, too, had disappeared (Вольф тоже исчез), but he might have strayed away after a squirrel or partridge (но он, возможно, погнался за белкой или куропаткой; to stray — сбиться с пути, заблудиться; отбиться). He whistled after him and shouted his name (он свистел его и кричал по имени), but all in vain (но все напрасно); the echoes repeated his whistle and shout (эхо вторило его свисту и крику), but no dog was to be seen (но никакой собаки не было видно).
He looked round for his gun, but in place of the clean well-oiled fowling-piece, he found an old firelock lying by him, the barrel incrusted with rust, the lock falling off, and the stock worm-eaten. He now suspected that the grave roysters of the mountain had put a trick upon him, and, having dosed him with liquor, had robbed him of his gun. Wolf, too, had disappeared, but he might have strayed away after a squirrel or partridge. He whistled after him and shouted his name, but all in vain; the echoes repeated his whistle and shout, but no dog was to be seen.
He determined to revisit the scene of the last evening's gambol (он намеревался снова посетить место вчерашнего вечернего веселья; gambol [‘gxmb(q)l] — скачок, прыжок; веселье), and if he met with any of the party (и если он встретит любого из этой компании), to demand his dog and gun (потребовать свою собаку и ружье). As he rose to walk (как только он встал, чтобы пойти; to rise — подняться), he found himself stiff in the joints (он нашел = почувствовал себя застывшим/одеревенелым в суставах; stiff — тугой, негибкий, неэластичный, жесткий), and wanting in his usual activity (и лишенным обычной активности/подвижности; wanting [‘wOntIN] — нуждающийся, недостающий). "These mountain beds do not agree with me («эти горные кровати не подходят мне»; to agree [qg’ri:] — соглашаться; гармонировать; подходить)," thought Rip (подумал Рип), "and if this frolic should lay me up with a fit of the rheumatism (и если это веселье уложит меня с приступом ревматизма), I shall have a blessed time with Dame Van Winkle (у меня будет проклятое/чертово время с хозяйкой Ван Винкль; to bless — благословлять; ирон. проклинать)."
He determined to revisit the scene of the last evening's gambol, and if he met with any of the party, to demand his dog and gun. As he rose to walk, he found himself stiff in the joints, and wanting in his usual activity. "These mountain beds do not agree with me," thought Rip, "and if this frolic should lay me up with a fit of the rheumatism, I shall have a blessed time with Dame Van Winkle."
With some difficulty he got down into the glen (с некоторой трудностью он спустился в долину): he found the gully (он обнаружил овражек) up which (вверх по которому) he and his companion had ascended the preceding evening (он и его товарищ поднялись прошлым вечером; preceding — предыдущий; to precede — предшествовать
Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В «Рипе Ван Винкле» Ирвинг использовал европейский бродячий сюжет о «спящем красавце» – его герой, проспав в пещере 20 лет, как Фридрих Барбаросса, просыпается и не узнаёт родную страну…
Это первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем, ставших впоследствии магистральными в литературе США, тем; он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений.
Вашингтон Ирвинг – первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем ставших впоследствии магистральными в литературе США тем, он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.