Английский дневник - [97]

Таня Баха еще не играла, и задумчивая мелодия, так сочетающаяся с Бориными глазами, вызвала в детской душе почти материнскую жалость.

Повышенное внимание Новицкой к Гендельману не осталось незамеченным. Галя Кляпнева ехидничала:

– Ты что, в Гендельмана втрескалась?

– Я? – делая удивленные глаза, переспрашивала Таня и переходила в атаку: – Ну ты и дура!

– Сама ты дура! Думаешь, я не вижу, как ты за ним бегаешь?

Однажды на продленке после обеда договорились играть в «сыщика-разбойника». Школьники разделились на две группы. Таня с Борей оказались по разные стороны баррикад. «Сыщики» дали «разбойникам» пять минут на «дислокацию» в соседних со школой дворах и бросились их ловить.

После получаса безуспешных поисков Таня внезапно увидела мелькнувшую вдалеке Борину куртку. Боря тоже увидел Таню.

– Сыщики! – крикнул Гендельман и забежал в ближайшее парадное.

Таня сломя голову бросилась за ним. Боря спрятался за дверью.

Новицкая со всей силой своей любви надавила на дверь. От резкого толчка Боря упал, а его нога попала в щель между стенкой и дверью.

– Ой, нога! – заорал Боря.

Но любовь была сильнее здравого смысла, и Таня продолжала давить…

Вечером в половине восьмого раздался звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? – удивленно сказала Танина мама и пошла открывать дверь.

Таня сжалась, почувствовав неладное.

На пороге стояла молодая женщина с черными, как смоль, вьющимися волосами. Печальный взгляд серых миндалевидных глаз говорил о явном родстве с Борей Гендельманом.

– Я войду? – спросила она.

– Да-да, конечно,– мама отошла в сторону, пропуская нежданную гостью.

– Я – мама одноклассника вашей дочери Бори Гендельмана. Мне очень неприятно вам сообщать… – мама Гендельмана сделала паузу, – но ваша дочь… – снова пауза.

– Что моя дочь? – Танина мама забеспокоилась.

– Ваша дочь чуть было не сломала нашему Борику ногу. Он упал, а она вместо того, чтобы помочь ему подняться, специально придавила ему ногу дверью.

– Я не специально, – заплакала Таня от такой несправедливости.

– Нога опухла, – продолжала мама Гендельмана, даже не взглянув на плакавшую Таню, – Борик не может ходить и вынужден пропустить музыку! Вы понимаете?

После этой фразы она резко повернулась к Тане и строго с ударением сказала:

– Борик сказал, что специально. И вообще, что это за дурацкие игры в «сыщики-разбойники»! Нет, чтобы, понимаете, сесть и поиграть в шахматы, так надо, как идиоты, гоняться друг за другом.

– Я не специально, – ревела Таня, вытирая маленькими кулачками горькие слезы. – Мы играли, так получилось…

Тане было обидно, стыдно и больно. И, странное дело, вся любовь тут же прошла.

Когда через несколько дней Боря Гендельман снова пришел в класс, Таня Новицкая его даже не заметила.

Голубая кофточка

Все началось с того, что мама Иры Богуш достала детскую импортную кофточку. В смысле, не вытащила из шкафа, а купила. Просто слово «купила» совершенно не отражало подлинной ценности покупки в условиях повального дефицита. Часто, простояв в многочасовой очереди за импортными сапогами, например, и понимая, что «на всех не хватит», последние пары люди буквально вырывали друг у друга из рук. Поэтому, когда мама растрепанная пришла домой, вытащила из сумки небесно-голубую детскую кофточку и сказала: «Вот, кофточку достала. Последнюю схватила», – бабушка тут же оценила весь драматизм покупки и заметила:

– Вот повезло-то тебе, Ирка, как!

Кофточка была из тонкого нейлонового трикотажа, полупрозрачная, с белым воротничком и короткой застежкой на планочке.

Ира запрыгала от радости:

– Какая красивая! Можно, я померяю?

– Не только можно, но и нужно. А то, может, я в размер не попала, – сказала мама, помогая Ире надеть кофточку.

Ира надела обновку и покрутилась перед зеркалом.

– Как раз, мамочка, как раз! Можно, я завтра в ней в школу пойду? Ведь уже конец учебного года.

– Так не в форме же нельзя?

– Можно. Три дня осталось, и жарко очень. Сказали, что уже можно без формы ходить, по-летнему.

На следующий день Ира надела новую голубую кофточку и отправилась в школу. Ира шла по тротуару и чувствовала себя самой счастливой. Сзади будто выросли крылья. Хотелось бегать, прыгать, петь, веселиться.

«Вот сейчас все девчонки в классе увидят мою кофточку и позавидуют. Ведь такой ни у кого нет», – думала Ира по дороге в школу.

Ира вошла в класс, села за парту и краем глаза наблюдала, какую реакцию вызвала ее обновка. Новицкая быстро глянула и отвернулась. «Заметила», – удовлетворенно отметила Ира.

Другие девчонки были заняты: кто-то разговаривал, кто-то готовился к уроку.

Галя Кляпнева с детской непосредственностью сказала:

– Ирка, какая у тебя красивая кофточка! А дашь мне померить на физкультуре?

Это было неожиданно. Ире не хотелось давать Кляпневой мерять свою новую кофточку. С какой это стати? Однако Галя вопросительно смотрела на нее и ждала ответ.

Тогда Ира произнесла:

– Мне мама не разрешает давать девочкам мерять мои вещи.

– Ну и сиди в своей кофточке! Подумаешь! – обиделась Кляпнева.

Школа, в которой Ира Богуш училась, была построена всего два года назад. Новое здание отличалось светлыми классами, просторными коридорами, стеклянной прозрачной крышей, которая куполом накрывала холл. Кроме этих особенностей, которые уже никого не удивляли, в школе имелись две достопримечательности: фонтан в центре холла и плавательный бассейн. От фонтана была только красота, а вот в маленьком двадцатиметровом бассейне проходили уроки физкультуры, точнее, плавания. В тот день третий урок во 2-А был уроком плавания.