Все очевидно.
Но внутренний голос отчего-то сказал, что Ева Миддлмисс никакая не очередная девушка. Рафаэль ди Лазаро был слишком озабочен своими мыслями, чтобы подумать: эти эмоции идут от самого сердца.
Ева шла по площади за руку с Люкой.
Из-за поворота вылетела синяя спортивная машина и остановилась в миллиметре от них. Люка обрушил на водителя поток оскорблений:
— Идиот! Ты что, слепой? Или читать не умеешь? Это пешеходная зона, ты…
Он внезапно замолчал, когда дверца машины открылась и оттуда вышел его брат, Рафаэль. Лицо его было бледным, но глаза сверкали от ярости.
— Ты когда-нибудь остановишься, Люка?
— Пойми хоть раз в своей ничтожной серой жизни, Рафаэль, что нельзя относиться к женщинам как к багажу и оставлять их тогда, когда тебе вздумается! Эта маленькая красавица скучала в полном одиночестве. И я присмотрел за ней, развлек ее. Ты должен быть мне благодарен!
Ева поежилась, услышав, сколько злобы было в голосе Люки.
— Присмотрел за ней? Святая Мария! — Рафаэль тряхнул головой и повернулся к Еве, наградив ее ледяным взглядом. — Ты не могла найти себе другой способ развлечься? Зачем тебе смертельный опыт?
— Прости?
— Садись в машину. Я отвезу тебя домой.
Сердце Евы прибавило ходу. Не веря собственным ушам, девушка покачала головой.
— Я… Ты… — бормотала она. — Ты просто невероятен! Теперь, значит, я виновата в том, что оказалась у тебя на пути, когда ты несся как сумасшедший по пешеходной зоне!
Рафаэль сжал руки в кулаки и тихо выругался. Затем снова повернулся к Еве. Она была без очков и не заметила улыбку на его лице.
— Вообще-то это ты виновата — да.
Ева покраснела.
— Ну конечно! Хотя нет, ты абсолютно прав! Конечно, это моя вина — оказаться поблизости с таким мачо, пышущим тестостероном. Сама виновата. Но я ведь просто глупая журналистка в малюсеньком журнале. К тому же мы, блондинки, не знаем, как безопасно передвигаться по улицам. Я не подхожу…
Ева не закончила фразу. Рафаэль неожиданно запустил руку в копну ее волос и, притянув девушку к себе, горячо поцеловал. Тут же были забыты все обиды и сомнения, которые сменились одной лишь мыслью, одним желанием.
Инстинктивно она потянулась к нему всем телом. Пиджак Люки упал с ее плеч и оказался на мостовой. Язык Рафаэля проник в ее рот, сплетаясь с ее языком. Стон удовольствия сорвался с ее губ, когда Рафаэль, оторвавшись от ее рта, слегка прикусил мочку ее уха.
Ева потерялась в волнах экстаза, от которого ничто не могло спасти. Она закрыла глаза. Ее возбужденное воображение нарисовало перед ней тысячу эротических картинок. Дайкири ударил в голову. Колени подкосились.
Его дыхание теплом овеяло кожу.
— Прости. Прости, ладно? А теперь поехали со мной.
Ева открыла глаза, возвращаясь из мира фантазий в реальность. Рафаэль не смотрел на нее, он глядел туда, где стоял Люка, разговаривая по мобильному и наблюдая за ними краем глаза.
— Давай же. Садись в машину.
Девушка покорно расположилась на пассажирском сиденье, глядя, как Рафаэль обогнул машину и уселся за руль. Нежность сменилась холодностью. Ева поняла: поцелуй был всего лишь способом заманить ее в автомобиль.
Она нервно сглотнула и отодвинулась от Рафаэля как можно дальше, напуганная произошедшей в нем перемене. Боже, что же она делает? Почему позволила так легко манипулировать собой? Она уже собралась открыть дверцу и выйти, но замерла.
Разве не этого она хотела?
Она ведь сюда приехала с одной целью: доказать, что Рафаэль — торговец смертью. Или же он ни в чем не виноват.
Но разоблачение не проведешь, находясь в одиночестве в гостиничном номере. Конечно, Ева не ожидала такого поворота событий, но они лишь сыграли ей на руку.
Значит, ей надо остаться с Рафаэлем! И дело совсем не в том, что ее мучило жгучее желание прикоснуться к длинной, мускулистой ноге рядом с ней, провести рукой по бедру, остановиться на…
Перестань! Закусив губу, чтобы та не дрожала, Ева вжалась в сиденье, внутренне дрожа от стыда и страха.
Рафаэль завел машину и взглянул на свою вынужденную спутницу, заметив, как раскрылись, от страха ее прекрасные глаза, как дрожат губы. Он разозлился.
Он привык раздавать приказы, которые обычно беспрекословно выполнялись. Что-то подсказывало ему, что Ева Миддлмисс будет делать все наоборот, что бы он ей ни сказал. Поцелуй был единственным способом заставить упрямицу сесть в машину, только так он мог оторвать ее от Люки. У меня не было выбора, уверял себя Рафаэль.
Так почему он чувствует себя таким монстром? Потому ли, что наслаждался этим поцелуем? На дворе двадцать первый век — конечно, можно целовать кого душе угодно. Тем более если тобой руководят самые благие намерения.
Но так ли это? Возможно, что и нет. Рафаэль целовал Еву потому, что ее зеленые глаза сверкали как изумруды, заманивая и чаруя. Он хотел ее.
Но этого нельзя допустить. Нужно поскорее убить в себе запретное желание.
Рядом с ним Ева сосредоточенно копалась в своей сумочке. Надо подумать о безопасности. В конце концов, у нее есть телефон. И розовый перочинный ножик. Это был подарок Лу на день рождения: шуточный, разумеется. Но сейчас Ева думала, сможет ли она быстро воспользоваться им в случае необходимости. Она просто проткнет его печень насквозь!
