Английские барды и шотландские обозреватели - [3]

в прах он повергает,

Всех колдунов на свете истребляет.

Соперник Тумба![27] Побеждай врагов!

Цари на радость будущих веков!

Уж в ужасе бегут тебя поэты,

Последним в роде будешь на земле ты.

Пусть гении возьмут тебя с собой,

Ты с честью вынес с здравым смыслом бой.

Медока[28] образ высится гигантский;

Уэльский принц и кацик мексиканский,[29]

Плетет он вздор о жизни стран чужих;

Мандвиль[30] правдивый в сказочках своих.

Когда же, Соути, будет передышка?

Ты в творчестве доходишь до излишка.

Довольно трех поэм. Еще одна,

И мы погибли; чаша уж полна.

Ты мастерски пером своим владеешь,

Так докажи, что и щадить умеешь.

Но если ты, наперекор мольбам,

Свой тяжкий плуг потащишь по полям

Поэзии и будешь, не жалея,

Ты черту отдавать матрон Берклея,[31]

То уж пугай поэзией своей

Еще на свет не вышедших детей.

Благословен пусть будет твой читатель,

И помогай обоим вам Создатель![32]

Вот, против правил рифмы бунтовщик,

Идет Вордсворт, твой скучный ученик.

Нежнейшие, как вечер тихий мая,

Наивные поэмы сочиняя,

Он учит друга[33] книжек не читать,

Не знать забот, упорно избегать

Волнений жизни бурной, в опасенье,

Что дух его потерпит раздвоенье.

Он рассужденьем и стихом зараз

Настойчиво уверить хочет нас,

Что проза и стихи равны для слуха,[34]

Что грубой прозы часто жаждет ухо,

Что тот постиг высокий идеал,

Кто сказочку стихами передал.

Так, рассказал о Бетти Фой[35] он ныне

И об ее тупоголовом сыне,

Лунатике; он сущий идиот,

Своей дороги вечно не найдет;

Как сам поэт, он ночь со днем мешает.

Певец с таким нам пафосом вещает

Об идиота жалкого судьбе,

Что, кажется, он пишет о себе.

Здесь о Колридже дам я отзыв скромный.

Своей надутой музы данник томный,

Невинных тем любитель он большой,

Он смысл не прочь окутать темнотой,

С Парнасом у того лады плохие,

Кто вместо нежной музы взял Пиксию.[36]

Зато пойдет по праву похвала

К его стихам прелестным в честь осла.[37]

Воспеть осла Колриджу так приятно,

Сочувствие герою здесь понятно.

А ты, о Льюис,[38] о поэт гробов!

Парнас кладбищем сделать ты готов.

Ведь в кипарис уж лавр твой превратился;

Ты в царстве Аполлона подрядился

В могильщики… Стоишь ли ты, поэт,

А вкруг тебя, покинув вышний свет

Толпа теней ждет родственных лобзаний,

Или путем стыдливых описаний

Влечешь к себе сердца невинных дам,

Всегда, о член парламента, воздам

Тебе я честь! Рождает ум твой смелый

Рой призраков ужасных, в саван белый

Закутанных… Идут на властный зов

И ведьмы старые, и духи облаков,

Огня, воды, и серенькие гномы,

Фантазии расстроенной фантомы,

Все, что дало тебе такой почет,

За что с тобой прославлен Вальтер Скотт.

Коль в мире есть друзья такого чтенья,

Святой Лука[39] взорвет и их терпенье;

Не стал бы жить с тобой сам Сатана,

Так бездн твоих ужасна глубина!

Кто, окружен внимательной толпою

Прекрасных дев, поет им? Чистотою

Невинности их взоры не блестят

Румянцем страсти лица их горят.

То Литтль, Катулл[40] наш. В звуках лиры томной

Передает он нам рассказ нескромный.

Его не хочет муза осудить,

Но как певца распутства ей хвалить?

Она к иным привыкла приношеньям,

Нечистых жертв бежит она с презреньем,

Но, снисхожденьем к юности полна,

«Ступай, исправься», — говорит она. […]

В «Симпатии»[41] сквозь дымку легких грез

Виднеется погибший в море слез

Кислейших бардов принц косноязычный…

Ведь ты их принц, о Боульс мой мелодичный?

Всегда оракул любящих сердец,

Поешь ли царств печальный ты конец,

Иль смерть листа осеннею порою,

Передаешь ли с нежной простотою

Колоколов Оксфордских перезвон,

Колоколов Остендэ медный стон…

К колокольцам когда б колпак прибавить,[42]

Они могли б сильней тебя прославить!

О, милый Боульс! Ты мир обнять бы рад,

Пленяя всех, особенно ребят.

Ты с скромным Литтлем славу разделяешь

И пыл любви у наших дам смиряешь.

Льет слезы мисс над сказочкой твоей,

Пока она не вышла из детей.

Но лет тринадцать минет, — пресных песен

Тоскливый рокот ей неинтересен,

И бедный Боульс, смотришь, уж забыт. […]

О Боульс, марай сонетами страницы,

Но тут поставь фантазии границы!

Когда же вновь родившийся каприз

Иль впереди мелькнувший крупный приз

Одушевят вдруг мозг твой недозрелый;

Когда поэт, бич тупоумья смелый,

Лежит в земле, достойный лишь похвал;

Когда наш Поп, чей гений побеждал

Всех критиков, нуждается в глупейшем,

Тогда дерзай! При промахе малейшем

Ликуй! Поэт ведь тоже человек…

В той куче, что оставил прошлый век,

Ищи ты перлов, с Фанни совещайся

И с Курлем также,[43] вытащить старайся

Скандалы все давно прошедших лет,

Бросай с фальшивой кротостью их в свет

И зависть скрой под маскою смиренной,

И, как Святым Иоанном[44] вдохновленный,

Пиши из злобы так же как Маллет

Писал для звона подлого монет![45]

Ах, если б ты родился в век достойный,

Когда нес вздор Деннис и Ральф[46] покойный,

И если б дать совместно с ними мог

Больному льву ослиный свой пинок,

Познал бы ты за подвиг свой награду,

Попавши вместе с ними в Дунциаду! […]

Теперь черед за драмой… Что за вид!

Здесь тьма чудес взор робкий удивит.

И шуточки, и принц, сидящий в бочке,

И глупости Дибдиновой[47] цветочки…

Насытитесь новинками вы всласть.

Хотя Рошиоманов пала власть,[48]

Хоть есть у нас актеры с дарованьем,

К чему они со всем своим стараньем,

Коль критика все терпит этот вздор,

Коль шлет Рейнольдс ругательств дикий хор: