Англия в раннее средневековье - [45]

)[500]. К сожалению, это единственные упоминания в кентском законодательстве терминов «тэн» и «гезит», которые, как мы увидим ниже, столь часты в синхронном с ним сборнике уэссекского короля Инэ. Однако контекст приведенных титулов законов Уитреда наводит на мысль о том, что в раннем Кенте и гезиты, и тэны являлись королевскими дружинниками и как таковые занимали более высокое положение в обществе по сравнению с простыми кэрлами. Это заключение носит, разумеется, гипотетический характер, но оно может быть косвенно подтверждено данными тех титулов законов Этельберта, которые устанавливают штрафы за нарушение покровительства, оказываемого вдовам. Судебник перечисляет знатных вдов из рода эрлов (eorlcund) и вдов второго, третьего и четвертого разрядов, назначая соответственно 50, 20, 12 и 6 шиллингов штрафа за упомянутое правонарушение[501]. При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что сумма штрафа прямо связывается не только с социальным статусом патронируемого, но и со статусом патрона, особенно когда речь идет о королевском покровительстве. Исходя из того что сборник Этельберта одновременно карает нарушение королевского патроната пятидесятью шиллингами, а нарушение патроната кэрла — шестью[502], можно предположить, что взыскания в 20 и 12 шиллингов имеют в виду вдов иных категорий высших свободных, возможно, гезитов и тэнов.

К сожалению, кентские источники обходят молчанием связь различных разрядов свободных с землевладением и позволяют говорить только об их имущественной дифференциации[503]. Составить же представление о складывающейся практике глафордата, т. е. частного покровительства в среде свободных, крайне сложно. Но сам факт их достаточно глубокого социального расслоения вряд ли подлежит сомнению.

Надо иметь в виду, что многие вопросы терминологии и интерпретации социальной структуры англосаксов VII–IX вв. остаются не до конца ясными и дискуссионными. В частности, учеными весьма неоднозначно трактуется проблема возникновения, сущности и основных этапов развития ранней служилой знати. Широкое распространение в англо-американской историографии имеет старая, идущая еще от Ф. Сибома[504], идея ее государственного происхождения. Историки, придерживающиеся теории о «государстве знати» в германском обществе, в своих спекулятивных предпосылках и конкретных наблюдениях исходят из того, что служилое сословие является детищем королевской власти и прямым следствием ее целенаправленной политики[505]. Но в западной медиевистике существует и иное понимание истоков англосаксонской знати, которое исходит из возможности формирования министериалитета как за счет родовой аристократии, так и из числа возвысившихся свободных общинников, вне зависимости от воздействия государственной власти[506]. Впрочем, представители и той и другой точки зрения вольно или невольно игнорируют взаимосвязь социально-экономических и политических сфер, что приводит к дроблению единого исторического процесса на социальную и политическую составляющие жизни англосаксонского общества и выдвижению последней на передний план. В результате существо совершавшихся в этом обществе изменений, приведших к формированию служилой знати, остается не вполне раскрытым[507].

В отечественной — как дореволюционной, так и современной исследовательской литературе — также высказывались различные гипотезы по указанной проблеме. Весьма близко к теориям государственного происхождения англосаксонского министериалитета подходили в свое время взгляды Д. М. Петрушевского, который почти не касался социальных сдвигов, но концентрировался на описании политики королевской власти[508]. В отечественной медиевистике советского периода прочно укрепился марксистский подход к изучению формирования слоя служилой знати в раннесредневековой Англии. В работах А. Я. Гуревича, А. Р. Корсунского, М. Н. Соколовой, К. Ф. Савело были вскрыты не только государственно-политические, но и социально-экономические факторы появления этого сословия, включая становление классов раннефеодального общества[509]. Их исследования показали тесную связь возникновения служилой знати с процессами феодализации в англосаксонском обществе и подтвердили предположения  том, что она рекрутировалась не только из представителей родовой аристократии, но и свободных общинников-кэрлов, а иногда и зависимых категорий населения. Однако по ряду частных, но важных аспектов точки зрения советских ученых не совпадали. Если А. Я. Гуревич делал упор на политику государственной власти в ходе формирования служилого слоя феодалов, то М. Н. Соколова и К. Ф. Савело были более осторожны в этом отношении, предпочитая говорить о спонтанности этого формирования, лишь закрепленного впоследствии королевскими пожалованиями[510].

Как бы то ни было, очевидно, что в раннем кентском обществе главный социальный водораздел проходил не между аристократами-землевладельцами и зависимыми крестьянами, а между свободными полноправными людьми независимо от степени их знатности, и различными категориями несвободных и полусвободных как из завоеванных кельтов, так и из числа самих англосаксов. Прямых указаний на какую-либо форму эксплуатации одних свободных другими кентские судебники не содержат, а изредка встречающиеся в них термины «покровитель» или «господин» (