Англия в раннее средневековье - [13]
Однако в этот момент в ход внутриполитического развития Англии вмешался внешний фактор, который во многом изменил естественно-историческое развитие англосаксонских государств. «От севера откроется бедствие на всех обитателей сей земли», писал в конце 793 г. одному из англосаксонских аббатов видный деятель Каролингского Возрождения Алкуин[144], цитировавший, в свою очередь, ветхозаветного пророка Иеремию[145]. Поводом к этой цитации стало одно на первый взгляд малозначительное событие; оно тем не менее открыло новую эпоху не только в истории Англии, но и всей Западной Европы.
В «Англосаксонской хронике» рассказывается, что 8 июня 793 года «язычники» обрушились на монастырь св. Кутберта, расположенный на небольшом острове Линдисфарн у северо-восточного побережья Англии. Монахи погибли под ударами их мечей и топоров, а богатства одного из древнейших и высокопочитаемых англосаксонских аббатств были разграблены[146]. Это нападение запечатлелось в сознании англосаксов как четкий рубеж, отделивший сравнительно мирный период их истории от периода вторжений, насилия, крови и разрушений. На самом деле такие разбойничьи нападения начались тремя-четырьмя годами раньше[147], но 793 г. можно действительно считать определенной вехой в раннесредневековой истории Англии.
«Язычниками», напавшими на монастырь св. Кутберта, были скандинавские викинги, скорее всего норвежцы. Сам термин «викинг» (в Англии также — «дан», а в Западной Европе — «норманн») вплоть до настоящего времени не получил вполне удовлетворительного объяснения. Большинство исследователей полагают, что он происходит от древнескандинавского глагола vikja, что означает «отклоняться», «поворачиваться». Соответственно, «викинг» — это человек, покинувший свой дом, или воин, ушедший за море в поисках удачи и богатства[148].
Нападение викингов на одну из наиболее высокочтимых святынь Англии было первым событием «эпохи викингов», вызвавшим отклик в письменных источниках. Археологические находки, однако, дают основание полагать, что миграционные движения скандинавских племен в сторону Британских островов начались значительно раньше. Установлено, например, что оживленные контакты между Великобританией и Скандинавией существовали уже в VI–VII вв. Наиболее ярким свидетельством этого являются находки в знаменитом «погребении в ладье» в местечке Саттон-Ху английского графства Суффолк, которые рисуют похоронный обряд, близкий династическим погребениям Южной Швеции. Тесные связи существовали также в это время и между обитателями Южной Норвегии и населением восточного побережья Англии. На рубеже VII–VIII столетий началась норвежская же колонизация Оркнейских и Шетландских островов[149].
Одним из наиболее важных показателей тесной связи, которая существовала между Англией и Скандинавией задолго до походов викингов, причем связи, осознававшейся англосаксами как связь родственная, может служить героический эпос «Беовульф». Сюжет поэмы, пришедшей к англосаксам, вероятно, еще до их переселения на Британские острова, повествует о борьбе двух скандинавских народов, некогда бывших соседями англосаксов на континенте, а именно данов и гаутов[150]. По предположению некоторых специалистов, отдельные строфы «Беовульфа» свидетельствуют о поселениях скандинавов в Англии еще в эпоху Великого переселения народов[151].
Конец VIII — начало IX вв. стал временем небывало активной внешней экспансии всех скандинавских племен. Поскольку главную роль в ранних нападениях на Англию играли датчане, то англосаксы называли «язычниками» и «данами» всех скандинавов, появлявшихся в их стране, хотя, несомненно, среди них были и шведские, и норвежские викинги. Вслед за разграблением аббатства на острове Линдисфарн норманны напали на монастырь в Ярроу, а в 795–796 гг. их увидели жители южной и западной Англии, а также Ирландии. До 830-х гг. датчане с востока и юга, а норвежцы с севера и запада совершают практически ежегодные набеги, грабя населенные пункты и монастыри, убивая и уводя в рабство жителей, расхищая и уничтожая ценности, угоняя скот. Усиливается миграция скандинавов на Оркнейские и Шетландские острова, а остров Мэн становится опорной базой, используя которую, их корабли-«драконы» сеют ужас и панику среди приморского населения[152].
Следует заметить, что предпосылки и мотивы широкой и многообразной экспансии скандинавов до сих пор остаются не вполне выясненными. Основная причина, видимо, заключается в том, что, как и любое другое крупное историческое событие, движение викингов с трудом поддается однозначной интерпретации. Наиболее приемлем, с нашей точки зрения, подход, предполагающий объяснение начала внешней колонизации скандинавов комплексом разнообразных факторов, ни один из которых, взятый сам по себе, не является решающим.
Несомненно, одной из веских причин, сдвинувшей с мест первоначального обитания массы жителей северной Европы, был относительный земельный голод, особенно характерный для северо-западной Норвегии и Ютландского полуострова. Процессы, происходившие в это время внутри самого скандинавского общества, также способствовали уходу в викинги. Возвышение воинственной знати (хевдингов и годи), которой война и грабеж давали богатства, используемые для повышения своего общественного престижа, привлекало к ней многочисленные маргинальные слои древнескандинавского населения и разнообразных искателей приключений, составивших костяк норманнских дружин. Одним из серьезных побудительных мотивов походов викингов была торговая деятельность, в известном смысле также носившая разбойничий характер
