Англичане в допетровской России - [16]
Чтобы избежать возможных кривотолков по поводу двух последних жен Грозного, Писемскому наказали отвечать на вопросы следующим образом: «Государь наш по многим государствам посылал, чтоб ему… по себе приискать невесту, да не случилось; и государь взял за себя в своем государстве боярскую дочь, не по себе, и будет королевнина племянница дородна и того великого дела достойна, государь наш царь, свою оставя, сговорит за королевнину племянницу»[98]. Избранницей царя Ивана должна была стать дочь графа Гантингтона — леди Мэри Гастингс. Послу поручили узнать, как о ней самой, так и о ее родственниках как можно больше, а также добиться встречи с самой избранницей.
16 сентября 1582 г. московское посольство высадилось на английский берег. В Лондоне послам был оказан торжественный прием. Горсей свидетельствовал, что их приняли «с почетом». 18 января 1583 г. Писемский получил аудиенцию у королевы, вручил ей верительные грамоты и передал просьбу Грозного показать свою племянницу, а также «написать ее персону для передачи государю». Королева на это отвечала: «Любя брата своего, вашего государя, рада с ним быть в свойстве; но я слышала, что государь ваш любит девиц красивых, а мою племянницу едва ли полюбит; совестно мне также и велеть писать ее портрет и послать его к государю: лежала она в оспе, от болезни не оправилась, лицо у нее теперь красное»[99]. Создавалось впечатление, что Елизавета искала предлог, чтобы не показывать племянницу русским посланникам. Однако Писемский настаивал, и тогда королева пообещала устроить встречу «сватов» с «невестой» после ее выздоровления.
17 мая Писемский был приглашен в дом канцлера Бромлея, чтобы там повидать «невесту». Примечательно, что сцену «смотрин» английские и русские источники описывали по-разному. Горсей рассказывал: «Королева приказала представить им (послам) возможность увидеть леди, которая в сопровождении назначенного числа знатных дам и девушек, а также молодых придворных явилась перед послом в саду Йоркского дворца. У нее был величественный вид. Посол в сопровождении свиты из знати и других лиц был приведен к ней, поклонился, пал ниц к ее ногам, затем поднялся, отбежал назад, не поворачиваясь спиной, что очень удивило ее и всех ее спутников. Потом он сказал… что для него достаточно лишь взглянуть на этого ангела, который, он надеется, станет супругой его господина, он хвалил ее ангельскую наружность, сложение и необыкновенную красоту. Впоследствии ее близкие друзья при дворе прозвали ее царицей Московии»[100].
Между тем, Ф. Писемский в своем дневнике изображал «невесту» не столь восторженно: «Княжна Хунтинского Мария Хантис ростом высока, тонка, лицом бела, глаза у нее серые, волосы русые, нос прямой, на руках пальцы тонкие и долгие». О «приятности» и красоте Мэри Гастингс, как мы видим, посол не обмолвился ни словом, из чего Цветаев делал вывод о «неправдоподобности рассказа Горсея»[101].
Как бы то ни было, но вскоре послы получили портрет Мэри Гастингс, после чего отправились на родину. С ними ехал новый английский посланник Джером Боус, который, по мнению Горсея, «не имел никаких других достоинств, кроме представительной внешности»[102]. Боус вез с собой письмо Елизаветы, датированное маем 1583 г. В нем говорилось о том, что королева поручила своим советникам «войти в рассуждение» по вопросу о «союзе оборонительном и наступательном». Затем она обращалась к вопросу торговли, выражая надежду, что торговли ее подданных «во всех без изъятия пристанях Двины, а также во всех частях северного ее прибрежья… будет слишком исключительно присвоена обществу наших купцов, ведущих торги с этой частью владений царя». При этом Елизавета подчеркивала: «Мы просим лишь то, что им уже даровано сказанному обществу, в уважение больших издержек, понесенных оными при открытии этой торговли. Мы надеемся, что царь примет таковую нашу просьбу в уважение, окажет такую милость нашим подданным, чтобы их льготы в этом отношении не уменьшились, но напротив получили подтверждение, как того требует доброе между нами согласие». Королева сетовала, что в последние годы ее купцы «подверглись некоторым утеснениям и особенно некоторым сборам, а именно: в первый год — 1000 рублей, а в последние года — 500 рублей ежегодного налога в противность всем их привилегиям». Подобное положение вещей явно не устраивало Елизавету и она поручила посланнику принять на себя «ходатайство об уничтожении таковых новых налогов». Далее королева подтверждала свое обещание принять царя в Англии, если ему понадобится политическое убежище. Она также просила посланника узнать у царя его мнение по поводу посредничества Англии в урегулировании отношений Московии со Швецией.
