Ангелы на первом месте - [9]
Хотя когда-нибудь я наберусь наглости и скажу тебе о своих чувствах.
Хотя ты такая красивая и недоступная. Или сделаю что-нибудь над собой, я не шучу. Ты даже не представляешь себе, как я боюсь услышать твой отказ. Поэтому, узнав твой адрес, пишу тебе для того, чтобы привлечь внимание к своим чувствам. Чтобы ты хотя бы привыкла к ним.
Милая моя, если бы ты знала, как ты нужна мне и какие сильные чувства я испытываю каждый раз, когда ты приближаешься ко мне. И даже если ты проходишь мимо меня, не обращая на меня никакого внимания, я ещё долго не могу прийти в себя, сердце моё колотится так бешено, словно бы хочет вырваться наружу.
Дорогая моя, что мне делать? Как мне быть? Я потерял сон и аппетит, ты нужна мне, как хлеб, как вода, как воздух. Ты самая большая ценность моей жизни. Пойми меня…
Только три раза в месяц я вижу тебя… Так что до встречи, которая должна быть у нас с тобой на этой неделе, как и потом, на следующей неделе, когда я подойду к тебе и обниму тебя, прижму к себе и скажу:
"Как же всё-таки я люблю тебя, любимая…"
Глава вторая. Для тех, кому за тридцать
Дело в том, что Макарова у себя кризис среднего возраста обнаружила.
Ширококостная, ренуаровского типа (выцветшие глаза, выцветшие волосы, трикотажная кофта на пуговицах, веснушки, про которые мама говорила, что это дочку ангелы расцеловали), Макарова сидела на кухне, разбирала груду писем, думала о приятном. Вдруг увидела рыжего таракана, сосредоточенно (как собака улицу) перебегавшего столешницу.
– Здравствуйте, девочки, – сказала Макарова горько, хотя половая принадлежность прусака никак особенно не проявлялась.
До этого дня Макарова сильно гордилась чистотой в квартире: ни соринки, ни пылинки, ни одного насекомого. Особый пунктик у неё на сей счёт имелся. И вдруг такое… Это же просто ЧП: чужие рядом!
Привычный образ мира рушился на глазах.
Круглая дата стукнула Макаровой пару месяцев назад, но она всё ещё никак не могла привыкнуть к новому состоянию, диктуемому возрастом.
Даже думать на эту тему казалось сложно, тягостно, почти невозможно.
– Блин, – Каждый раз говорила Макарова, глядя на себя в зеркало, и хваталась за голову. Волосы казались ломкими и сухими.
Она любила ощупывать собственное лицо: представлять точную форму черепа, с его буграми и неровностями, краешком пальца обводила край глаза: на ощупь кость здесь казалась ребристой, исследовала хрящ носа. Всё время старалась понять, как же выглядит её голова, лишённая кожи и мышц. Как будет выглядеть.
Убив лазутчика, Макарова ретировалась с места преступления.
Подоткнула одеяло спящему мужу, включила компьютер, стоящий на полочке в углу спальни.
Больше всего на свете Макарова любила симметрию, чеснок и читать вслух.
Мужа она, конечно, тоже любила, но меньше, чем острые блюда или равновесие, а после того, как, попав под легковой автомобиль, он оказался парализован (теперь работали лишь слабые руки), любовь начала активно испаряться. Как спирт из аптечной склянки, которую забыли закрыть крепкой пробочкой.
Макарова не видела, как же всё это произошло. Ей позвонили, позвали в больницу к бессмысленно лежащему мужу. Он очень любил слушать музыку на ходу, втыкал в уши затычки от плеера, настраивался на какую-нибудь радиостанцию, бежал по делам. Ничего не видя вокруг, дурилка картонная. Отбегался. Теперь даже говорить не может.
Когда муж дембельнулся, из-за жёстких солдатских сапог на пятках у него наросла толстая, многослойная мозоль. Когда она треснула,
Макарова взяла инициативу в свои руки: каждый вечер перед сном она натирала пятки мужу чесноком. Через неделю натоптыши стали сходить слоями, оголяя розовое младенчество. Вечерами Макарова любила вот так сидеть у мужа в ногах, ковыряя и отрывая отмершую кожу.
Хлопья эти заманчиво пахли, и Макарова пристрастилась их есть.
Сначала она, немного стеснялась себя, пробуя кожу только на зубок и выплёвывая, а потом уже жевала их, точно смолу, точно так и нужно.
Закончив процедуры, заворожёно слушала организм, в котором плоть мужа переваривалась и впитывалась в её кровь, радостно чувствуя всевозрастающую нежность к супругу.
И ещё Макарова много курила.
Пока компьютер загружался, Макарова думала, всё дальше и дальше отдаляясь от места собственного проживания.
Она любила мечтать, придумывая разные обстоятельства, из которых выпутывалась, выходила победительницей и богачкой. Фантазии разворачивались перед ней, словно ковровая дорожка, будто бы полнометражный фильм, растягиваясь часа на два или даже три.
Но теперь Макарова не дрейфовала внутрь умозрительных складок, а пыталась понять, откуда у неё на кухне взялся таракан. И, конечно же, в первую очередь подумала о соседях.
За одной стеной у неё жила арфистка Полежаева, за другой – актриса драматического театра. Сплошная богема. Обе были ухоженными, аккуратными дамами, а, главное, судя по фигуре, ели мало. И, скорее всего, жили в одиночестве.
Впрочем, тут Макарова ничего конкретно сказать не могла, так как если к актрисе испытывала симпатию и даже время от времени разговаривала возле подъезда, то с арфисткой Полежаевой, с утра до ночи терзавшей бедный инструмент, она только сухо здоровалась, встретившись в подъезде.
Все люди – путешественники, даже если они путешествуют по родному городу. Человек всегда в странствии, что бы с ним ни происходило. Люди вечно куда-то идут, едут, плывут или летят – а некоторые путешествуют, даже сидя дома. Эта книга – о том, как возникали дороги и куда они вели, как люди странствуют по ним, как принимают других странников, как помогают друг другу в пути – и как возвращаются домой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно использовать как путеводитель: Д. Бавильский детально описал достопримечательности тридцати пяти итальянских городов, которые он посетил осенью 2017 года. Однако во всем остальном он словно бы специально устроил текст таким намеренно экспериментальным способом, чтобы сесть мимо всех жанровых стульев. «Желание быть городом» – дневник конкретной поездки и вместе с тем рассказ о произведениях искусства, которых автор не видел. Таким образом документ превращается в художественное произведение с элементами вымысла, в документальный роман и автофикшен, когда знаменитые картины и фрески из истории визуальности – рама и повод поговорить о насущном.
Бавильский Дмитрий Владимирович родился в 1969 году в Челябинске. Окончил ЧелГУ. Литературный критик. Автор романов «Едоки картофеля», «Семейство пасленовых» и «Ангелы на первом месте». Живет в Челябинске.Из изданного в харьковском «Фолио» романа «Нодельма» можно почерпнуть немало сведений о быте среднестатистического успешного москвича.
Книга Дмитрия Бавильского, посвященная путешествиям, составлена из очерков и повестей, написанных в XXI веке. В первый раздел сборника вошли «подорожные тексты», где на первый взгляд ничего не происходит. Но и Санкт-Петербург, и Тель-Авив, и Алма-Ата, и Бургундия оказываются рамой для проживания как самых счастливых, так и самых рядовых дней одной, отдельно взятой жизни. Второй цикл сборника посвящен поездкам в странный и одновременно обычный уральский город Чердачинск, где автор вырос и из которого когда-то уехал.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.