Ангелы на первом месте - [18]
Допустим, это актёр, но как тогда понять слова о застенчивости? Как ни крути, у театральных качество это отсутствует напрочь. Более того, оно им просто противопоказано.
Тут она вспоминает вечно краснеющего по пустякам Димочку Шахова, недавно принятого в труппу после окончания училища. Вот Димочка вполне потянет на застенчивого героя… Только что ему до стареющей примы… Которой, если честно, она уже не является лет так пятнадцать.
Но фантазии увлекают её всё дальше и дальше. Точно на ускоренной перемотке, она смотрит видео о своих коротких встречах с Дмитрием Ш. на сцене и за кулисами: перехваченный взгляд, случайное касание руки…
Мария Игоревна курит, раз за разом перечитывая текст, заучивает его, точно монолог из пьесы про любовь, находя в нём новые смыслы и оттенки. Письмо постепенно, нехотя, отдаёт ей тепло своих маленьких тайн.
Именно за вечерним чаем, сумерничая, к Марии Игоревне приходит мысль о том, что играть на сцене автору письма совершенно необязательно.
Вполне возможно, это рабочий сцены, монтировщик или электромонтёр.
Она вспоминает, что хромой обувщик Илья с большими усами постоянно делает намёки… Впрочем, этот деревенский ловелас ни одной юбки не пропускает, возраст ему не помеха.
Мысленным взором она пробегает по закоулкам родного закулисья, по гримёркам и цехам. В пошивке работают только женщины, в художественно-оформительском тоже. Бутафоры? Мебельщики? Пожарники?
А вдруг это какой-нибудь охранник, не пропускающий ни одного её спектакля, прячущийся в глубине сцены, в складках кармана для хранения декораций?!
Не даёт ответа.
Романтическая история отвергается Марией Игоревной сразу: что она, девочка, что ли, в чудеса верить? Хотя по телу разливается приятная истома предвкушения… вот только чего?!
Конечно, это розыгрыш, чудовищный и хамский, и на него лучше всего подходит главный пакостник в труппе – Валя Вогау, бодрый карлик с волчьими глазами, юдофоб и чадолиз. Противный, крашеный, напомаженный, самовлюблённый. К тому ж занятый вместе с ней в "Марии
Стюарт".
Ну, конечно, это он. Противный.
К полуночи у Марии Игоревны не осталось никаких сомнений, что эту пакость сотворил манерный Валька.
– Гад! – сплюнула Мария Игоревна в идеально чистую раковину.
И тут она увидела таракана, пробегавшего возле батареи, кинулась за ним, да не успела. Грязно выругалась. Тем более что усатая нечисть показалась ей удивительно похожей на этого пресловутого Вогау.
Под впечатлением вторжения Мария Игоревна чуть было не прикурила сигарету наоборот, оплавив фильтр, что случалось крайне редко и смахивало на дурную примету.
– Чёрт, – снова выругалась она.
Ну, хорошо, допустим, Валя Вогау захотел сделать над ней пошлый эксперимент, сейчас развлекается с очередным подростком и гнусно хихикает. Зачем и почему ему понадобилось выводить заслуженную артистку республики из себя, сейчас рассматривать не станем: чужая душа потёмки. Куда важнее: откуда дерьмец узнал адрес её абонентского ящика.
Это, разумеется, не тайна государственного масштаба, но для того, чтобы узнать номер её а я, нужно хоть немного, но потрудиться.
Что сделает заинтересованный в адресе Марии Игоревны человек? Ну, во-первых, пойдёт в отдел кадров. Он в Чердачинском академическом размещался в директорской приёмной, где на двух ставках, кадровиком и секретаршей, по совместительству сидит Ольга, строгая, эффектная дама с идеально прямой осанкой.
Мария Игоревна точно знает: без распоряжения директора Ольга пальцем не шевельнёт. Значит, для того, чтобы получить от кадровички бумаженцию с адресом, сначала нужно втереться в доверие к директору.
Ну, там, придумать что-нибудь эффектное… А ещё лучше жалостливое: начальство любит решать судьбы народов… Впрочем, для скользкого, хамоватого (не очень умного, зато зело интриганистого…) Вальки это не проблема.
Хотя…
Хотя, справедливости ради, следует признать, что вариант с директором кажется излишне громоздким. И неэффективным, пожалуй.
Какая от директора и его секретарши может быть польза, если во всех документах Марии Игоревны, учётной карточке и прочем личном деле проходит отнюдь не почтовый, но самый что ни на есть домашний адрес?!
Её адрес и номер телефона наизусть знает завтруппой, в обязанность которой входит оповещение актёров о репетициях и заменах, зачастую срочных, а потому, все и всегда обязаны сообщать ей о своём местонахождении.
Но завтруппой тоже не знаёт о её почтовом ящике, зачем вообще он ей может понадобиться?! Да завтруппой и не станет подобными глупостями заниматься, у неё внук недавно родился, да и по театру шуршать надо едва ли не круглосуточно, сочиняя пачки докладных (в труппе их называли закладными) для Лёвушки: "Актёр Ж. запил, у актрисы С. беременность на пятом месяце, народный В. семимильными шагами идёт к третьему инфаркту, сегодня на спектакле он снова забывал текст…".
Проклятая работа, но завтруппой нравится. Ни для кого не секрет, что она уже давно и безнадёжно влюблена в главрежа. И это в их-то возрасте!
Впрочем, Мария Игоревна отвлеклась. При чём тут возраст?! Она тоже не девочка, между прочим, а ничего, форму держит.
Все люди – путешественники, даже если они путешествуют по родному городу. Человек всегда в странствии, что бы с ним ни происходило. Люди вечно куда-то идут, едут, плывут или летят – а некоторые путешествуют, даже сидя дома. Эта книга – о том, как возникали дороги и куда они вели, как люди странствуют по ним, как принимают других странников, как помогают друг другу в пути – и как возвращаются домой.
Эту книгу можно использовать как путеводитель: Д. Бавильский детально описал достопримечательности тридцати пяти итальянских городов, которые он посетил осенью 2017 года. Однако во всем остальном он словно бы специально устроил текст таким намеренно экспериментальным способом, чтобы сесть мимо всех жанровых стульев. «Желание быть городом» – дневник конкретной поездки и вместе с тем рассказ о произведениях искусства, которых автор не видел. Таким образом документ превращается в художественное произведение с элементами вымысла, в документальный роман и автофикшен, когда знаменитые картины и фрески из истории визуальности – рама и повод поговорить о насущном.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бавильский Дмитрий Владимирович родился в 1969 году в Челябинске. Окончил ЧелГУ. Литературный критик. Автор романов «Едоки картофеля», «Семейство пасленовых» и «Ангелы на первом месте». Живет в Челябинске.Из изданного в харьковском «Фолио» романа «Нодельма» можно почерпнуть немало сведений о быте среднестатистического успешного москвича.
Книга Дмитрия Бавильского, посвященная путешествиям, составлена из очерков и повестей, написанных в XXI веке. В первый раздел сборника вошли «подорожные тексты», где на первый взгляд ничего не происходит. Но и Санкт-Петербург, и Тель-Авив, и Алма-Ата, и Бургундия оказываются рамой для проживания как самых счастливых, так и самых рядовых дней одной, отдельно взятой жизни. Второй цикл сборника посвящен поездкам в странный и одновременно обычный уральский город Чердачинск, где автор вырос и из которого когда-то уехал.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».