Ангелополис - [71]

– То есть вы предполагаете, что у Иоанна Крестителя, Иисуса Христа и Люсьена Романова был один и тот же отец? – спросил Азов.

– Именно так, – закончила Вера.

– В ближайших окрестностях этого дома найдутся люди, которые охотно сожгут нас на костре, услышав подобные предположения, – сказала Света.

– Боюсь даже представить, что они сделали бы, услышав вытекающее из моего предположения следствие, – продолжила женщина. – Выходит так, что, происходя от архангела Гавриила и нефилистической матери Александры, Люсьен ведет свой род как от высших, так и от падших.

– Истинное манихейство, – скривилась Света.

– Если вспомнить про Персиваля Григори – второго деда Эванджелины, – получится совсем не благочестивая смесь генов, – проговорила Вера.

– Довольно, – твердо произнес ученый. – Вы разговариваете о работе моей дочери, том деле, ради какого она жила и умерла. Я не позволю вам позорить ее наследие.

– Значит, Эванджелина была для нее всего лишь предметом изучения? – спросила Вера, не веря своим ушам.

Валко не имел права говорить об Эванджелине таким холодным тоном, как будто для него она была всего лишь объектом мысленного эксперимента.

– Зачатие ребенка стало наиболее блестящим и рискованным поступком Анджелы во всей ее карьере, – проговорил Валко. – Она понимала, на что идет, и совершила свой поступок осознанно.

Он сложил на груди руки и мрачно посмотрел на гостей.

– Малыш не был дурацкой прихотью. Моя дочь поставила на карту свое тело и безопасность, чтобы родить Эванджелину.

– Но вы только что говорили, что Анджела и Люсьен полюбили друг друга, – заметил Азов.

– Этот акт стал неожиданным следствием.

– И на что она в таком случае рассчитывала? – спросила Вера, с ужасом осознавая, насколько расчетливой могла оказаться Анджела… Она и представить такого не могла. – Вы хотите сказать, что она полностью осознавала последствия своего поступка? И чем же, по ее мнению, должна была стать Эванджелина?

– Абсолютным оружием, – ответил Валко. – Оружием, действие которого основано на природной иерархии ангельских созданий. Существуют разные чины небесных существ – архангелы, серафимы, херувимы, силы. Есть и дьявольские чины, чины падших ангелов, бесовских, демонических созданий, отвергнутых небом. Анджела в точности знала их отличия друг от друга. Знала, что силу ангела надлежит мерить силой другого ангела. Она знала, что лжетворение – генетическое создание големов или клонов, любых изготовленных одушевленных существ – не будет успешным, так как противоречит божественной иерархии. Дочери также было известно, что для того, чтобы победить создание, происходящее от человека и ангела, надо создать другое, более могущественное существо. И поэтому попыталась вывести новую разновидность ангелов, которые будут сильнее, чем нефилимы.

Азов напряженным голосом проговорил:

– Выходит, Анджела была чем-то вроде Франкенштейна, создателя голема.

– Моя дочь совершила более отважный поступок.

– Вы хотите сказать, – продолжил Христо, – что Анджела родила ребенка, дабы использовать его в качестве оружия?

– «Оружие» тут не самое точное слово, – продолжил Валко. – Вслушайтесь в имя, в нем угадывается вся ее судьба. Девочку назвали Эванджелиной. То есть Евой и Ангелом. Ребенку предназначалось сделаться новой Евой, новым созданием, призванным преобразить мир.

– Оставим в стороне семантику… Трудно поверить, что Анджела использовала собственного ребенка в каком-то генетическом эксперименте, – нерешительно произнес Азов.

– В любом случае, теперь это не имеет значения. Эксперимент провалился, – проговорил Валко.

– Потому что Эванджелина оказалась человеком? – спросила Вера.

– Болезненным существом женского пола с розовой, непрозрачной кожей, алой кровью и пупком, как у Габриэллы, своей бабки по человеческой линии. – Ученый отвел глаза и спокойным тоном проговорил: – Поэтому Анджела предприняла новую попытку.

– Неужели?! – воскликнула Вера и, заметив, что едва ли не перешла на крик, сменила тон. – Не понимаю. Прежде чем Анджела осознала, что не сумела родить ангела, прошло много времени. Каким образом она смогла произвести новую попытку?

– В восемьдесят третьем году дочь вернулась в Санкт-Петербург и возобновила свои отношения с небесным созданием, являвшимся отцом Эванджелины. Она не рассказывала Люсьену о существовании малышки и не стала открывать ему причину возобновления отношений. Не думаю, чтобы Анджела осознавала, что поступает бездумно и бессердечно. Она совершала свой поступок с уверенностью в том, что ее второй ребенок будет мальчиком и на этот раз родится тот самый ангел-воитель, который был ей нужен. Рождение такого сына завершило бы борьбу с нефилимами.

– И она добилась своего? – спросила Вера.

Валко негромко ответил:

– Моя дочь носила ребенка, когда ее убили. При вскрытии оказалось, что младенец был мальчиком. Я видел его тело… золотая кожа и белые крылья архангела. Второй ребенок Анджелы стал бы воителем. Он принес бы в наш мир тишину и покой. Однако этот ангел-спаситель умер вместе со своей матерью.

– А что стало с отцом? – поинтересовалась Вера.

– Когда умерла Анджела, я понял, что мне необходимо отыскать Люсьена, – проговорил Валко. – И после многомесячных поисков обнаружил, что он заточен в Сибири.