Ангелополис - [70]

Вера вспомнила о фильме, который видела в запасниках Эрмитажа всего лишь вчерашним утром, о пробирках с кровью, подписанных разными именами. Теперь она понимала, почему кровь Алексея и Люсьена хранилась отдельно.

– Анджела анализировала кровь дочери?

– Да, она руководила исследованием, – ответил Валко.

– И не боялась тем самым подвергнуть Эванджелину опасности? – спросила Вера.

– Похоже, что результаты анализов не сулили никаких опасностей, – проговорила Света.

– Как ни печально, вы правы, – сказал Валко. – В то время кровь Эванджелины оставалась полностью человеческой. И Анджела, решив, что дочь ее ничем не отличается от людей, занялась другими проектами. Один из них сделался для нее подлинным наваждением.

– Вы имеете в виду разработку вируса, – проговорила Вера.

– Да, – согласился Валко.

– Это было невероятное достижение, – продолжила женщина.

– Я не вполне уверен в том, что вирус сам по себе был для нее такой уж радостью, – сказал ученый. – Планы ее подразумевали нечто большее, чем эпидемия среди ангелов. Вирусные заболевания излечимы. Потом ангелы смогут самостоятельно исключить возможность заражения. Анджела прекрасно понимала, что одного только созданного ею вируса в данном случае мало. Она мечтала полностью уничтожить нефилимов. И для этого ей было необходимо более сильное и надежное оружие.

– Потому-то они и убили ее, – неуверенно заметил Азов, словно смерть Анджелы была для него новостью.

– Не совсем так, – возразил Валко. – Вспомните-ка яйцо, какое Татьяна изобразила в Книге Цветов. Я пытался донести до вас, что эта акварель – врата к высшему предназначению. Нечто более возвышенное, нежели просто аптечная книга Ноя.

– Да, конечно, – подхватила разговор Света. – Лестница Иакова для Анджелы. Впрочем, я по-прежнему не понимаю, куда вы ведете.

Валко продолжил:

– Анджела считала, что рисунок представляет собой нечто большее, чем ученический этюд великой княжны. Она пригласила меня на помощь, и, изучив акварель, я обнаружил, что Анджела права: в рисунке сокрыто куда больше смысла, чем можно было бы заподозрить.

– Что вы имеете в виду? – спросила Света.

– Кажется, я поняла, – заявила Вера, забирая у Светы Книгу Цветов и переворачивая страницы обратно к началу, где на латунной пластинке ОТМА посвящала книгу НАШЕМУ ДРУГУ. – Когда Надя вчера давала мне альбом, она сказала, что первый НАШ ДРУГ, месье Филипп, предсказывал рождение у царицы наследника в тысяча девятьсот втором году, после чего госпожа перенесла свою несчастную ложную беременность.

– Я заинтересовался этой беременностью, когда пытался раскрыть тайну происхождения Люсьена, – продолжил Валко. – И не смог найти никаких сведений о ней, за исключением того, что она стала источником немалого смущения для царя и царицы. После нее они уволили всех докторов, нянек и повитух. Месье Филиппа отослали в Париж. По чести говоря, унылая картина.

– Но что, если беременность Александры вовсе не была фантомной? – спросила Вера.

– То есть вы хотите сказать, что царица все же родила в установленный срок? – спросил Азов.

– Да, – проговорила Вера, начавшая на скорую руку убирать в конский хвост свободные волосы на затылке. – Что, если Александра родить-то родила, но только не ребенка… Вдруг она произвела на свет долгожданное в доме Романовых яйцо, а потом, пытаясь сокрыть истину, велела избавиться от всех возможных свидетелей?

На мгновение задумавшись, Валко неторопливо улыбнулся.

– Такое вполне возможно, однако отнюдь не объясняет, почему родилось именно яйцо. Как могло такое внезапно произойти после стольких веков ожидания?

Вера помолчала, обдумывая, каким образом лучше изложить версию, на которой она намеревалась построить свою карьеру.

– Предполагаю, – с наигранной уверенностью произнесла она, – что месье Филипп сделал предсказание, что Александра родит сына, потому что, подобно своему предшественнику Джону Ди и последовавшему за ним Распутину, научился общаться с ангелами.

Все молча смотрели на нее, не зная, какие выводы можно сделать из предположения исследовательницы.

– Ваша теория объясняет появление записей на енохианском языке, присутствующих на каждой странице альбома, – задумчиво произнесла Света. – Но не фантомную беременность Александры.

– Все станет понятным, если предположить, что месье Филипп сумел призвать архангела Гавриила, – продолжила Вера. – Представьте, что Хранители не были единственными ангелами, сочетавшимися с земными женщинами. На мой взгляд, Благовещение Гавриила следует точнее называть зачатием от Гавриила. Союз с ним Марии не был единственным актом плотского общения женщины с представителем небесного воинства.

– Это несерьезно, – отмахнулась Света.

– А она так не считает, – шепнул Азов. – Слушай дальше.

– В последние годы я собирала исторические и ангелологические свидетельства о непорочном зачатии – в особенности по версии Евангелия от Луки. Целью моей было установление проверки истинности старинного еретического представления о том, что Иисус мог появиться на свет в результате плотского соединения Девы и архангела Гавриила. Идея действительно не нова. Споры о природе Благовещения веками занимали теологов и теоретиков ангелологии. В одном лагере верили в то, что Лука во всех подробностях описал рождение Иисуса, Сына Божьего, в результате схождения на Марию Святого Духа, что делает Гавриила простым вестником, каковыми в Писании и являются ангелы. В другом стане считали, что Гавриил соблазнил Марию, но сперва – ее кузину Елизавету и у них родились дети – Иоанн Креститель и Иисус. Они должны были стать первыми в роду высших существ, чистых божественных ангелов, чье присутствие послужило бы избавлением от воплощенного в нефилимах зла. Однако у Иоанна Крестителя и Иисуса детей не было. Они не оставили наследников.