Ангел Украины - [13]
Примерно так: «Гуляющий труп». Хорошо. Красиво. Непритязательно. Он вышел и сразу — труп. Погулял красавчик… Вот еще лучше: «Труп, идущий по кругу». Пошел в качестве трупа по окружности главный герой. Загадочно и в то же время довольно интригующе. Читателям обязательно понравится. Так, запомним. Другие варианты. Думай, думай, думай.
Надо еще добавлять нечто интригующее с половыми признаками. Потребителю такой товар нравится. Так, так, так… А ну если такой ход: «Жена моего любимого трупа». Как? Нет. Ерунда. Супруга с сексом обычно ни у кого не ассоциируется. Хотя труп ведь любимый у меня, а не у жены. Только вот… Труп, труп, труп. Не комильфо. Нужно нечто иное. Труп в названиях уже приелся. Мммммммм.
Почему «труп»? Нужен синоним. Дохляк, мертвец, падаль, жмурик, тухлое мясо, тело, в конце концов… «Мертвец из бандероли». Звучит совсем неплохо. А что? Ничего. И все же как-то не совсем так. Хотя был же у этой «Крыжовник в сливках». И неплохо продавался. У нее, суки, все неплохо продается. Еще б! Столько бабок в раскрутку этой паскуды вложили. А в меня, козлы жлобливые… Нет, надо остановиться. Так. Отбросим. Забудем. Вернемся к теме. Все не то! Не подходит. Не надо. Не хочу. Не буду. Ммммммммммммм. Ууууууууууу.
Есть же простое литературное слово: покойник. Вот! Не труп, а покойник, именно, покойник. Гуляющий по… по чем-то там… меридиану, параллели (парапету, крыше, перилам, мосту) гуляющий покойник. По чем он вообще гуляющий? Да, не по чем! Не надо ему перемещаться в пространстве. Просто: «Мой любимый покойник». Или не мой, а… покойник моей, например, дочери или племянницы. Любимый. «Любимый покойник моей дочери». Хорошо… Но… это, это уже у меня было… Что-то похожее. Или не у меня. Ну его, этого беспокойного покойника. У всех: как не труп, так покойник!
Вернусь, наверное, к своему любимому названию: «Смертельное убийство». Изящно. Красиво. Гениально. Просто и эффектно, двойное указание на одно и то же действие… А то, что оно главному редактору не нравится, мол четкая глупость в названии усматривается: убийство не может быть не смертельным, так это ничего, его проблемы. А наш пипл схавает. Умных людей в стране все меньше. Кто там будет вдумываться и искать какой-то смысл, кроме того, который я им даю в сюжетной линии. Главное — как красиво звучит: «Смертельное убийство». Не название, а конфетка! Шедевр!»
Из этих подслушанных размышлений литератора женского пола следовал единственно правильный вывод, что тело, в которое я попал, принадлежит широко известному в узких кругах сокращающегося с каждым годом читающего населения нашей страны автору книг в жанре ироничного детектива Тане Шарафутдиновой, которая издается под аляповатым псевдонимом Лесли Счастливой.
С этой писательницей мы были знакомы уже много лет. Правда, только заочно. Пересекаться вживую не приходилось, хотя в возможностях недостатка не наблюдалось. Личного общения между нами не было в основном по моему желанию, вернее, по полному отсутствию такового. Побаивался я не сдержаться и обидеть ненароком в диалоге сию «профессионалку пера» (виртуоза ротационных машин), равно как и ее ироничные детективы. Поэтому, как воспитанный человек, предпочитал не рисковать.
Да уж, интересное решение принял дядя Грач по первому опыту моего перемещения. Чем, интересно, руководствовался, отправляя именно в это тело? Это «жжжж» явно неспроста, как метко высказался общеизвестный мультяшный персонаж. Что-то он этим хотел мне донести. Осталось ни много ни мало: понять, что именно.
А вот интересно, могу ли я как-то влиять на свою… свою… кого? Оболочку что ли? Пусть так. Оболочку, так оболочку. Не время слова подбирать. Миндальничать некогда да и не перед кем. Вот если я сейчас прикажу Счастливой — Шарафутдиновой, например… Ха-ха-ха… Да, точно! Отправляю посыл: стать немедленно во фривольно-сексуальную позу перед зеркалом.
Лесли — Татьяна, не сбиваясь с хода своих изощренных литературных мыслей, повернулась к зеркалу, мягко говоря, спиной, изящно прогнулась, полуприсела, поводила пятой точкой, словно наводя несуществующий прицел на невидимую мишень и начала внимательно рассматривать красное пятнышко на левой ягодице. Ух ты! Ай да…
Повосхищаться своими внезапно обретенными фантастическими способностями я не успел. Изображение зарябило, заерзало, заскакало. Тут же почувствовал нечто похожее на головокружение, раздражающе сковывающую боль и тошноту. Это, похоже, была расплата за легкомысленную команду. Понятно, понятно, безнаказанно такие номера выбрасывать мне нельзя. Не буду! Обещаю! Отпускай, давай! Ух ты, как дерьмово-то. Свет померк окончательно. Я оказался никем в нигде. Ощущения, честно говоря, довольно паскудные. Если б только плохое самочувствие, так еще и полная дезориентация, нет привязки ни к пространству, ни к объекту, ни ко времени. Вообще ни к чему. Темнота и боль. Через несколько минут, как мне показалось, десять-пятнадцать, состояние нормализовалось. Какой отрезок времени реально длилось это наказание, узнать я, естественно, не мог. Да и ладно. Закончилось и закончилось. Фу, слава Богу!
В столице собрались пятеро крупных специалистов «узких» уголовных наук. Их цель – одна из коммерческих компаний столицы. План уничтожения фирмы безукоризненый. Однако четверо не подозревают, что пятый член команды – майор «бандитского» отдела Главного управления «К» СБУ…
Отомстить насильникам — дело благородное, только срок за это дают большой. Есть над чем призадуматься. Особенно, если один из подонков — твой бывший сослуживец, крепкая дружба с которым переросла в смертельную вражду.Однако в криминальных кругах Скиф недаром считается интеллектуалом. В его голове рождается сложная комбинация, благодаря которой и овцы будут острижены, и волки друг друга загрызут. В действие вступает закон талиона: наказание должно быть равносильным преступлению.…
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.