Ангел страха. Сборник рассказов - [43]

— Прибежали тут дети… в одних рубашонках… дрожат… говорят, что матери нет… ушла будто ночью… безо всего… И Ефимовна эта тут… «А что, — спрашиваю, — продолжает лопотать?» Она, знаете… да, может, сами слышали? — лопочет ночью… сядет на постели… глаза закрытые, и невесть что несет… просто, жуть берет… Оказывается, все ночи лопочет… и сама замаялась и другим покою не дает… все будто, понимаете, она с покойником… На кладбище он ее с собой зовет… Уже совсем оделся, хотел идти ее разыскивать…. Отворяю дверь в сени: не поддается… что-то мягкое, упругое, словно, знаете, женское тело… Глядим, понимаете… просто дух захватило! Сама хозяйка… на четвереньках, в одной рубашке вся… ну, словом, неудобно рассказывать…

Он окончил вполголоса.

— Черт знает что! — сказал Федоров и почему-то покраснел, словно ему было неприятно, что учитель видел хозяйку голою. И опять вспомнилось ее болезненно-трогательное лицо.

Калинин с силою закупорил одеколон, преувеличенно работая локтями.

— Дела! — сказал он, многозначительно подмигнув, и положил одеколон на прежнее место.

— Ну-с, так как же, господин философ?.. Вы начали о струе… Может быть, это был попросту «кубок с струей винограда»?

Он опять подмигнул, на этот раз весело, и было вдвойне смешно от его плачущего голоса, которым он это сказал. Своим плачущим голосом он умел неподражаемо рассказывать скабрезные анекдоты и непристойно ругаться.

Федоров сделал усиленно серьезное лицо, нахмурил брови и присел на стул.

— Будет вам школьничать… Вопрос, действительно, заслуживающий размышления…

Ему непременно хотелось услышать мнение учителя.

— Отчего все таково, каково оно есть? Тут дело не в одной струе… Во всем этом есть некоторая, так сказать, таинственность… Отчего я такой и вы такие? Мы только не думаем об этом… А ведь это — чудо… и вся жизнь, в некотором отношении, выходит, чудо…

— Это вам, наверное, сказал поп, к которому вы иногда ходите.

— Хотя бы и поп…

— Пахнет… Издали слышу… Тоже постное масло, — говорил Калинин, с остервенением застегивая пуговицы своего туалета.

Все, что он ни делал, он делал с усилием, точно его огромному и мясистому телу некуда было девать своей энергии.

— Значит, оттого, что все в мире тайна, непременно надо верить, что земля стоит на трех китах?.. Значит, я обязан верить всякому поповскому вздору?.. Самая поповская логика! Я ведь сам из духовной семинарии… за версту носом слышу.

Федоров раскрыл изумленно глаза.

— Что вы на меня, голубчик, так смотрите? Я все эти поповские подходы знаю…

Ему было приятно видеть, почтительное изумление акцизного.

«Вот в чем солгал поп… скрыл!» — радостно подумал Федоров и потупился.

Только губы его улыбались. Мучительный узел развязывался так легко и просто.

Несколько раз он повторил в уме рассуждение учителя и на этот раз усмехнулся уже презрительно. Чем ловят людей! Что значит логика…

И вдруг ему стало беспредметно скучно и тоскливо, точно было жаль разбитых иллюзий.

— Конечно, все это вздор! — сказал он, вставая.

И хотелось продолжать этот разговор, чтобы узнать или проверить еще что-то.

— Не хотите ли со мной вместе закусить? — предложил он учителю. — У меня есть черносмородиновая… балычок…

Казалось, настроение Федорова задевало и Калинина. Точно они оба переступили за какую-то черту. Хотелось касаться каких-то особенных струн души и говорить об одном.

Они перешли в комнату Федорова и начали закусывать.

— Завидую я вам, семинаристам… вообще, людям с законченным образованием, — говорил Федоров, — у вас есть устои… А вот, например, в моем положении…

— Устои, конечно, есть, — с важностью соглашался Калинин, — мой ум получил философское развитие. Под меня не так легко подкопаться… А, впрочем, черт с ним… все равно… Что мы знаем?

— Дайте мне смысл жизни! — упрямо восклицал Федоров, хватая рукою в воздухе.

— Чего захотели!

Калинин как бы обижался.

— Сколько философов и пророков до вас искали, а вдруг вам подавай! Ха! Не жирно ли будет? Жили люди до нас, и мы проживем… Кто мы с вами? Серые российские обыватели… И вдруг подавай нам смысл жизни. Это звучит немного гордо.

Федоров понимал, что «мы с вами» означает одного Федорова и людей, подобных ему.

— А почему бы и не так? — спрашивал он желчно. — Философы и пророки искали и не нашли, а обывателю тоже нужно жить. Разве он не человек? Разве ему не доступны сомнения?

— Обывателю полагается не совать свого носа в неподлежащие сферы… А впрочем, черт с ним… все равно… Философствуйте, вам же хуже будет!

Через минуту он говорил:

— Обыватель счастливее: у него есть своя младенческая вера… Мне самому хотелось бы временами такой веры… Все-таки в ней есть что-то… какие-то поднимающие душу вершины…. Пусть фантазии, миражи, легенды! Но почему жизнь непременно должна быть плоской и ровной? Кто первый это солгал? Может быть, истина как раз в другом направлении… Конечно, трех китов можно откинуть, но в окончательном итоге все-таки получится нечто возвышающее. Вы понимаете?

Калинин, когда хмелел, говорил совершенно фистулою, и похоже было, будто причитает баба.

IV

Вечером Федоров никуда не пошел и остался дома сделать кой-какую канцелярскую работу.