Андрей Чохов - [5]
Двор окружен стеной, к которой со всех сторон примыкают одно- и двухэтажные строения. На одном из них — том, что находится со стороны реки, — помещена надпись: «Кузнецы», на другом: «Приказ» (т. е. канцелярия Пушечного двора).
В центре двора изображены два «литейных анбара». Между тем на Сигизмундовом плане мы видим лишь одну литейную печь. План этот взял за основу живописец А. М. Васнецов, попытавшийся восстановить внешний вид старейшего русского литейного завода на одной из акварелей своей известной серии, посвященной древней Москве. Между тем на более раннем Годуновском плане изображены опять-таки два «анбара».
Вывод здесь может быть один. Во второй половине XVI в., когда Андрей Чохов пришел на Пушечный двор, здесь было две литейные печи, одна каменная, а другая деревянная. В дни польско-шведской интервенции деревянный «анбар» сгорел; поэтому на Сигизмундовом плане изображена лишь одна каменная «печь». Вторую восстановили в конце 1616 г. — специально для отливки колоссальной пищали Андрея Чохова «Царь Ахиллес»[20].
Превосходное описание Пушечного двора оставил Анисим Михайлов Радишевский — талантливый мастер, ученик и соратник Андрея Чохова, автор первой русской военно-технической книги «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки»[21].
Вот как описывает Анисим Михайлов «пушечной двор, в чем пушки льют». Сразу же скажем, что Радишевский дает в своей книге описание не московского Пушечного двора, а некоего образцового, не существовавшего в действительности «оружельного дома». При составлении описания использованы и иностранные источники. Но в основу его, несомненно, положен реальный московский Пушечный двор, на котором Анисим Михайлов работал. Это можно подтвердить как сравнением описания с сохранившимися планами двора, так и колоритными бытовыми подробностями в самом описании.
Характерно, что Радишевский описывает Пушечный двор, в котором было два литейных «анбара» (описание построено в виде совета, как устроить образцовый двор): «Устроити… две печи, а перед печью учинити яму, да устроити тут снасть, которую доведется вертети двойные, затинные, или иной какой малой наряд, или шарфетины. Да еще устроити снасть и буравы посреди пушечного сарая и утвердити то над ними сквозь мост (т. е. деревянный помост. — Е. Н.), чтоб большие пушки вертети (т. е. сверлить. — Е. Н.). Да доведется устроити замошников дом (цех, где изготовлялись замки казнозарядных орудий. — Е. Н.) и кузница у угла Пушечного двора; а в ней две наковальни, да рукодельная скамья, а в ней утвердити тестеры тиски шрубные, да тут же в скамье устроити скамейную наковальную со всем, что к тому служно и пригожается»[22].
Московский Пушечный двор. По плану XVII в.
Далее рассказывается о «станошном дворе» — цехе, изготовлявшем «станки» — лафеты для орудий: «Да подле того станошного двора устроити у ворот сводным строением, и на тех воротех устроити житейскую палату… и в ней жити голове, кому телеги и всякое подъемное и извозное дело приказано, и надзирати ему над сторожами, над вороты в замыканье ночном и в береженье дневном, чтоб и в день не просто отворено стояло»[23].
В этой записи речь идет о сохранении государственной тайны; на Пушечном дворе следили за этим весьма строго. Той же заботой проникнут совет автора «Устава» «у хором мастеровых людей двери и окна… устроити во двор, а не на улицу»[24]. Недаром ни один из иностранцев, посещавших в XVI–XVII вв. Москву, не оставил нам даже краткого описания двора, хотя многие из них упоминают об этом старейшем литейном заводе. Приблизительны изображения Пушечного двора и на иностранных планах Москвы.
Далее Анисим Михайлов описывает «кузницы у ворот Пушечного двора… в них горны и наковальни». «Да подле кузницы устроити тележный двор, где оружельному и тележному мастеру телеги и колеса к наряду готовити и делати»[25].
Около одной из кузниц — «колодез или трубный сруб… вода отколе приведена». Этот колодец хорошо виден на плане Пушечного двора XVII в.
«Устав ратных, пушечных и других дел» рассказывает об устройстве Пушечного двора со многими житейскими подробностями. Описывается, например, навес, под которым лежали пожарные лестницы, багры и крюки: «И как к пожару понадобятся, и теми багры кровли и стены разбирати и от огня отымати». Советуется «во всякой двери устроити дыры кошкам ходити, а без того от гаду не останется цело ни что»[26].
Таков был московский Пушечный двор, на котором работал Андрей Чохов. Прежде чем впервые попасть сюда, ему пришлось побывать на Ивановской площади Кремля в старом здании «приказов». Здесь на втором этаже, рядом с Ямским и Разбойным приказами, помещалось управление, ведавшее русской артиллерией. Отметим, что первое известное нам упоминание об особом Пушечном (примерно с 1610 г. — Пушкарском) приказе относится к 1577 г.[27] В 50-х годах XVI столетия, когда Андрей Чохов пришел на Пушечный двор, артиллерией, по-видимому, управлял специальный «стол» общевойскового Разрядного приказа.
Мальчика, которого отдавали в ученики на Пушечный двор, приводил обычно кто-либо из ближайших родственников — ему предстояло подписать «поручную запись». На длинном столбце были перечислены обязанности ученика и перечислялось то, что он под страхом тяжелого наказания не должен делать: «…пищали, и зелья, и свинцу не снесть, ни над какой государевой казною никакие хитрости не учинить, и не красть, и не разбивать, и татиною и разбойной рухлядью не промышлять… никаким воровством не воровать». Специально было оговорено, что работник Пушечного двора обязуется «государю не изменить… ни в какие государства не отъехать и на поле к черкесом не сбежать»
