Андрей Боголюбский - [153]

В эту ночь Яким, подперев щёку, долго сидел в своём тереме перед свечой. От беспокойных дум голова шла кругом. Он всё больше убеждался, что нужно держать язык за зубами и быть осторожным. Его радовало, что многие ненавидят великого князя. Душе льстило, что эти учёные византийцы добрым словом помянули отца, но думалось и другое: не хотят ли они затянуть его в свои сети и обмануть? Надменный монах, старый, немощный, точно сошедший с иконы Нестор, Моизич и налитый кровью Петрило, одиноко сидевший на лавке у двери, - всё это были друг для друга свои люди. Они говорили о несправедливости князя, но такими словами, точно вызывали его, Якима, быть более откровенным. Точно они хотели услышать от него такое, что потом позволило бы им считать его своим, причислить его к их кругу.

«Ну нет… - мрачно ухмыльнулся боярин своим мыслям. - С Юрием мне сводить счёты не к спеху, я подожду…»

12

В Вышгороде на княжом дворе несколько воинов о чем-то разговаривали между собой. Они посматривали на окна терема, но, видимо, не решались подняться по лестнице и войти к князю. Андрей их увидел.

- Иди, Яким, проведай - может, что случилось.

Кучкович кубарем скатился по лестнице. Возвратился он с седым, со шрамом через всё лицо воином Михно.

- Что у вас там? Воин развёл руками.

- Нехорошее, княже! Воины князя Юрия Владимировича с людьми боярина Петрилы напали на наших пастухов и угнали коней.

Андрей нахмурился:

- Что же вы их не отбили?

- Погнались за ними, княже, но их было много. Боясь твоей немилости, мы не обнажили мечей.

Андрей гневно наморщил лоб. Этот случай мог многое испортить в его отношениях с отцом.

- Сколько увели коней? - спросил он резко. Воин ответил не сразу.

- Сотни три, княже…

- Надо послать к отцу человека - пусть велит татей наказать, а коней вернуть.

Воин стоял, опустив голову, и, судя по его нерешительному виду, хотел сказать что-то ещё.

- Мечник Игорь ездил, княже, - начал он тихо. - Воины великого князя на двор его не пустили и нанесли бесчестье: ударили мечом плашмя. Сказывают люди, что они отправлены на двор к Петриле и на них поставлены уже клейма князя Юрия Владимировича.

У Андрея по скуластому лицу пошли пятна.

- Опять Петрило! - хрипло обратился он к Кучковичу. - Сказывал я отцу, чтобы прогнал он его от себя…

Вспомнив, что перед ним простой воин и не к лицу ему, князю, говорить худое об отце, Андрей умолк.

- Иди, - махнул он рукой, - да скажи людям, что сам переговорю с отцом… Постой! Возьми…

Сняв с пальца перстень, князь протянул его воину:

- Передай Игорю. Поведай, что обида его - моя, обида.

После ухода мечника князь с гневом рассказывал Якиму Кучковичу:

- Отец вызвал меня сюда помочь ему в борьбе с врагами. А у самого какие-то дела с Петрилой. Враг он мне, Петрило! И люди молвят о нём недоброе. Играет на руку Изяславу. Не люблю я его! Но меня с отцом не поссорит!

Кучкович угодливо кивал головой. Он боялся, что Андрей проведает о его встрече с Петрилой, и сейчас придумывал, как отвести беду.

- Истинно так, княже! Сколько раз думал я, почто терпишь ты от слуг отца своего обиды!

Андрей остановился:

- Ты что, Яким, тоже против отца? Кучкович выдержал пристальный взгляд и вытащил меч.

- Нет, я против злых его слуг… Вот, княже, клянусь на нём, - сказал он негромко, - лихого против тебя не мыслю.

Андрей махнул рукою:

- Спрячь.

Присев на стул, князь вытер платком лицо.

- Может, прав поп Фёдор, - произнёс он в раздумье. - В Залесье сейчас бегут и землепашцы, и мастера-горожане. Все, кто хочет мирной жизни. И для меня здесь добра не будет. Век буду мотаться по удельным княжествам, и живот мой будет зависеть от князей и князьков. К концу жизни, может, сяду, как отец, на великокняжеский стол в Киеве, и это всё… А что проку?.. Не для себя я ищу славы, а для Руси. А Русь сейчас немощная. Оборонять её надо. С юга и востока лезут половцы, с запада, того и гляди, двинутся шведы и немцы. Силы здесь, у отцова стремени, нам не собрать…

Он замолчал. Большая голова с гривой густых с проседью волос освещалась пучком свечей в серебряном канделябре.

Яким рукавом вытер вспотевшее лицо.

- Поедем, княже, отсюда подале, устали мы здесь от дел ратных. То половцы, то свои налезают. Нет покоя… - Взглянув на князя, он продолжал: - Заехал ко мне поп один. Приехал встречать епископа Нестора. Я и позвал его к себе. Сказывает, что в Ростове и Суздале ничего так не хотят, как иметь тебя своим князем. Денно и нощно молят святых угодников.

Яким умолк. Он выжидающе глядел на Андрея.

- Это я не от тебя первого слышу.

- Люди истину молвят, княже… Прости меня, худого, за дерзость, послушай доброго совета: поезжай в Суздаль!

- Я и сам бы рад, Яким, да как это сделать? Ведь против воли отца не пойдёшь. А он велит сидеть здесь.

Кучкович начал рассказывать сбивчиво, торопясь, словно боялся, что князь перебьёт и не даст высказаться до конца:

- Был я на базаре и слышал - юродивый один рассказывал о чуде в женском монастыре: икона Богородицы из Царьграда - по преданию, писанная евангелистом Лукой, - являет великие знамения. Ночью отходит от стены и становится посредине церкви. Что-то хочет поведать нам Богородица… Андрей нахмурился.