Андалусская поэзия - [9]

О всадник, тоскуют отец мой и мать,

Привет им от сына спеши передать.

Жена, я тебя никогда не забуду,

С тобой мое сердце всегда и повсюду;

Представ перед богом, достигнув конца,

Сперва о тебе вопрошу я творца.

А если зарыть меня стража забыла,

У коршуна будет в зобу мне могила.

Ибн Абд Раббихи

Ибн Абд Раббихи (860–940) — один из самых знаменитых кордовских прозаиков и поэтов. Прославился своей антологией «Чудесное ожерелье», куда включил прозу и стихи, в том числе собственные стихотворения разных жанров — васфы (описания), философскую и любовную лирику. Ибн Абд Раббихи был одним из первых в Андалусии сторонников «прекрасного нового стиля» («аль-бади»), отличающегося обилием «поэтических красот».

Ибн Абд Раббихи всю жизнь прожил в Кордове, был придворным поэтом Омейядских правителей Андалусии.

* * *

Перевод М. Кудинова

О, как он страшен для врагов, меч грозный полководца!

Пред ним разверзнется земля, рекою кровь прольется.

Он карой для неверных был, когда в душе их черной

Горела ненависть огнем, вздымаясь непокорно.

Как будто нападает лев, вдруг выскочив из чащи,

И грозен гневный рев его, и грозен взор горящий,

Который словно бы узрел, что смута за собою

Ведет людей во всех краях и всех готовит к бою.

Как много блещущих мечей в огромном войске этом!

Не надо зажигать огня — мир озарен их светом.

Начав поход во тьме ночной, вел полководец войско.

В груди у воинов его пылает дух геройский.

Лавиной мчатся кони их, поджары и высоки,

И каждый всадник — как валун в грохочущем потоке.

Когда кипит на копьях бой и смерть простерла крылья,

Глаза у воинов горят, как угли в тучах пыли.

И, разгромив своих врагов, они им платят местью,

И если здесь не отомстят, в другом захватят месте.

Победоносный На´сир их ведет, не зная страха,[5]

И войско следует за ним под знаменем Аллаха.

Когда отряды на конях то знамя окружают,

Мрак всеобъемлющий они в тот миг напоминают.

Все дальше движутся войска, идут в ночи беззвездной,

Клубится облаками пыль над их громадой грозной.

Они на вражескую рать обрушатся жестоко,

Как будто сшиблись две реки, смешались два потока.

Но храбрых битва не страшит, и воин настоящий

Подобен льву, чей рев летит над потрясенной чащей.

Завеса темная висит, и смутным стало зренье —

То между небом и землей повисла пыль сраженья.

И распростертые тела, уж ничему не внемля,

Как облетевшая листва, здесь устилают землю.

Людские головы в пыли валяются повсюду,

И кажется, что диких тыкв здесь раскидали груду.

А по реке плывут тела, которые когда-то

Гордились силой, а теперь истерзаны, разъяты.

И кони наступают здесь на кости человечьи,

Которые индийский меч так яростно увечил.

* * *

Перевод М. Кудинова

Как заставляют встать верблюдов на колени,

Так всадников с коней срывает вихрь сражений.

Они неслись вперед, как вестники беды, —

Сраженье грозно разбивает их ряды.

Поля селений превращаются в пустыни,

Где пронеслись войска, подобные лавине.

Как яйца страуса, сверкают шлемы их,

Кольчуги крепкие на их телах сухих.

Их скачущий отряд в потоке слит едином,

В пылу сражения они подобны джиннам.

От предков их мечи, которых крепче нет,

Узоры на мечах — как муравьиный след.

И выдержать их блеск глаза не в состоянье,

Ведь это смерть сама, ее звезды сверканье.

* * *

Перевод М. Кудинова

Вздымаются гибкие копья. На их остриях

Погибель сверкает и сеет смятенье и страх.

А если их древки о землю ударятся разом,

То рухнут холмы, помутится у робкого разум.

Лев грозный ведет это войско. Всегда он готов

Вперед устремиться и дерзко напасть на врагов.

Мечи по приказу его вдруг взлетают, как птицы,

И смерть они сеют, еще не успев опуститься.

Белы их клинки, но от страха чернеют сердца,

Едва только сталь засверкает в руке удальца.

Слетаются воронов стаи и кружат над нами:

Враги наши будут кормить их своими телами.

Я в гущу сраженья бросаюсь, когда даже лев

Пред бездной зияющей смерти стоит, оробев.

На вражеских всадников яростно меч свой обрушив,

Я вижу, как холод смертельный объемлет их души.

Смерть в разных обличьях встает средь кровавых полей.

Герой ненавидит ее — и стремится он к ней.

* * *

Перевод М. Кудинова

С каким терпением тупым судьбы несешь ты бремя!

Но и упрямее тебя и терпеливей время.

Так пусть же разум победит желанья, страсти, бредни.

Живи, как будто этот день — твой день уже последний.

Жизнь — это нива, и на ней, чтоб стать тебе счастливей,

Сей то, что хочешь пожинать на этой трудной ниве.

Когда уходим мы во тьму бездонного колодца,

Что, кроме наших дел, еще как след наш остается?..

Ты разве не слыхал о тех, кого давно не стало?

Одним хвалу мы воздаем, других же ценим мало.

И если ты свое добро растратил неумело,

Ни людям пользы, ни тебе — ты лишь испортил дело.

* * *

Перевод М. Кудинова

Как щедро одаряет тот, кто щедр на самом деле!

Всегда он щедр, хотя концы сам сводит еле-еле.

Но много ль стоит щедрость тех, кого просить нам надо?

Пусть даже щедры их дары — им все равно не рады.

* * *

Перевод М. Кудинова

Самою скупостью разведены чернила,

Рукой писавшего невежество водило,

Листы сворачивала скаредность того,

Кто обещанья не исполнил своего,

Чей злополучен вид, чья близость — оскорбленье

И с кем знакомство вызывает омерзенье.

Остаться гостем в доме у него — беда!