Андалусская поэзия - [51]

Вздох исторгается жаждой — известно давно,

Да и не плакать, возжаждав, увы, мудрено.

Спать не могу — ведь она далека!

Плакал бы годы, века,

Возлетя в облака!

Ты, о Кааба сердец, у которой во власти

Все, кто решился служить опьяняющей страсти, —

Слушай, как плачу, как горько стенаю с тоской,

Зри, как страдаю сегодня, утратив покой!

Хадж я и малый свершу и большой,[43] —

Сердце изъедено ржой,

Страдаю душой!

Слава любимой! Прикажешь возлечь мне на плаху —

Лягу безропотно, — мне привыкать ли ко страху?

То, что жестокостью было, — за мягкость почту:

Я научился во лжи проницать правоту.

Нет ее рядом со мною в ночи,

Чую в зеницах мечи.

Бесполезны врачи!

Я оказался в плену, в заточенье жестоком!

Но о тебе говорить не рискую и полунамеком.

Знаю, владычица, знаю: в душе ты добра.

Жду я, когда же наступит свиданья пора.

Женщин иных я не вижу вокруг,

Прежних забыл я подруг,

О любовь, мой недуг!

Встретиться с нею мне должно велением рока.

Пусть поступила и грубо со мной и жестоко,

Ввергла в болезнь, заслонила и счастье, и свет —

Только пропела — быть может, с любовью? — вослед:

«Слаб мой возлюбленный: знать, потому

Страсть — досаждает уму.

Не вернусь я к нему!»

* * *

Перевод Е. Витковского*

Нежность влюбленного взора —

Слаще поры медосбора,

Служба возлюбленной — это отрада,

Не унижение, нет, а награда.

Я и представить не мог бы доселе

Счастье — служить черноокой газели.

Сопротивляться, но только к чему?

Силы для этого — где я найду?

Взор ее — всякого переупрямит;

Ею пленился бы даже Мухаммед.[44]

Знаю, прекрасная глянет —

Сгубит любого, изранит;

Если б счастливый достался мне жребий,

Я позабыл бы о солнце на небе,

Я бы тебя созерцал с ликованьем.

Будь благосклонна к моим упованьям!

Праздник в тебе бесконечный найду,

Буду с тобою как в райском саду, —

Спрячь же от взоров ланиты-жасмины,

Или — не выдержит сердце мужчины!

* * *

Перевод Е. Витковского*

Притесненье, насмешки, отказ

От тебя я изведал не раз, —

Коль тебе угождают страданья мои,

У меня их немалый запас.

Но кровавые слезы свои сберегу,

Ты в раба превратишь меня, но не в слугу, —

Изнуренное сердце, себе самому не солгу!

Пусть любовь наполняет весь свет,

Без любви — благоденствия нет,

Так зачем бережешь ты ее в тайнике, —

Говорю я; она же — в ответ:

«Будь спокоен, любовь не забуду твою». —

Но года миновали. Того не таю —

Больше власти уже над собой никому не даю.

Для меня постоянный укор —

Твой прекрасный, блистающий взор,

Ты сразила меня как индийский клинок,

Ты исполнила свой приговор.

* * *

Перевод Е. Витковского*

Я терпел, а терпение — это беда.

Отчего не спросил у любимой тогда:

«Что в тебе за вражда?»

Я униженьем горжусь — ты похвалишь ли это?

Знаю, в поступках своих ты не знаешь запрета,

Мука людей — это мера достоинств твоих,

Облик твой дивный, увы, не уложится в стих,

Каждый день ты со всеми жестока весьма,

Я терзался — но вдруг низошла ты сама:

Я лишился ума!

Время весны наступило, сомкни же ладони,

Дай мне воды в них, — к тебе обращаюсь в поклоне, —

В них не вода, а вино, погляди, как взросли

Травы изящным узором на лоне земли!

Серебром и рубинами полны сады,

И ручьи не вмещают прохладной воды,

Мчащей с горной гряды.

Род благородный, прославившийся и блестящий,

Слава звезде твоей новой, светло восходящей,

Пусть похвалу воздадут ей, возвысивши слог,

Все, кто сплетает ряды поэтических строк!

Позабыты и родина мной, и родня,

Так живу я, под ливень главу преклоня, —

Ливень поит меня!

Будь благодарен прелестной и ласковой лани, —

В мире не сыщешь прелестней, не сыщешь желанней!

Если же скажет слуга: «Не томи госпожу!» —

Страстью великою движим, немедля скажу:

«Проводи меня к милой скорее, старик!

Может быть, мне предстанет хотя бы на миг

Упоительный лик!»

* * *

Перевод Е. Витковского*

Страсть — лишь огниво, а сердце — кремень,

О, как легко высекают они,

Соприкоснувшись на миг — иль на день, —

Искру, — и следом зажгутся огни.

Тот же, кто горечь разлуки постиг,

Ночью смежит ли глаза хоть на миг?

Если подруга тебе неверна,

Ждать ли в ночи, что вернется она?

Где же любви твоей первые дни?

Горькой улыбкою их помяни.

Мне посылала упреки родня,

Но отвечал я, сомненья гоня:

«С юности будьте душою щедры,

Время не сможете остановить;

Все наслажденья — увы, до поры;

Если вы ланей хотите ловить —

То поспешайте на ловлю сейчас,

Или восплачете вы, и не раз!»

Спро´сите после: «Куда же, куда

Делись мои молодые года?

Канули, иль заблудились они,

Иль задремали, прилегши в тени?»

Не упрекайте, что плачу в пути:

Северной тропкой легко ли идти?

Северный ветер приносит тоску,

Холод нисходит к просторам земли.

Многое вспомнишь на долгом веку,

Вспомнишь друзей, что навеки ушли,

О, как блестеть заставляла глаза

Соком своим молодая лоза!

Часто в ночи мы на росном лугу

Пили вино, на речном берегу,

Или — с бутылью вина в челноке

Мы по ночной уплывали реке,

В небе — светильник горел до утра,

Полный расплавленного серебра!

Только в волнах начинался прилив —

Море взбухало, на берег ползло,

Пенные хлопья грядой навалив,

Зыбилось яростно и тяжело:

Конница ветра в глубинах ночей

Грозно взносила изгибы мечей.

Мнился невестою — мир на заре,

Сладко простертой на дивном ковре,

Росы на травах — кому и когда

Снилась такая живая вода?

Ты на зеленые пущи взгляни —