Андалусская поэзия - [50]

Шрифт
Интервал

Лишь слово промолвишь — я пасть порываюсь во прах,
Но гнева страшусь твоего и скрываю свой страх.
Любовь моя — пламя, — и лютня сгорела в огне,
Когда прикоснуться бы к ней приказала ты мне!
* * *

Перевод Е. Витковского*

У нее меж устами — горят жемчуга,
Лик ее — восходящая в небо луна;
Не вместиться любови моей в берега,
Только грудь моя этой любовью полна.
Нет, не спасает меня забытьё,
Страстью истерзано тело мое,
Встану ли, сяду ль — она недовольна.
Как мне мучительно, горько и больно!
Только скажу ей — мол, время пришло —
Слышать не хочет меня, как назло.
Словно юная ветка, склонилась она,
Свежий утренний ветер ласкает листы, —
Знает он, сколь прелестна она, сколь нежна,
Он — великий ценитель ее красоты!
Мне убежать от тебя не дано,
Сердце отдать тебе стражду давно,
Дай мне хоть самую малую милость,
Ибо терпенье мое истощилось!
Мед по сравненью с тобою — не сласть.
Будь мне свидетелем, горькая страсть!
Как в кувшине вино, ты чиста и сладка,
Но, увы, остаешься лишь грезой в ночи;
Бесполезное время бежит как река,
А рассудок горит, как поленья в печи.
Страсть все безумней во мне, все сильней,
О, если б время покончило с ней!
Сколь я бессилен пред строгостью нрава!
Сердце мое — как бурлящая лава.
Стан ее тонок, прекрасны черты,
Как я устал от бесплодной мечты!
О сошедшая с неба, живая звезда,
Я достойной тебе не измыслю цены!
О, как ты недоступна и как ты горда —
И как жажду я общей с тобою вины!
Страсть бесполезна моя и слепа —
Где же дорога к тебе, где тропа?
Маюсь, терзаюсь — мне горько, мне плохо!
Жду, как спасенья, последнего вздоха.
Чем же утешу мое бытие?
Речью «Быть может?..» — Не верю в нее!
Все исчерпаны силы мои, ты поверь,
Отличить не сумел бы я правду от лжи;
Снизойди же, тебя заклинаю теперь:
«Я отчаялся — что мне поделать, скажи!»
Ах, осужденья мне, право, не впрок!
Мне ли не знать, сколь бесплоден упрек!
Как распознаю сейчас: неужели
Нет снисхожденья у юной газели?
Ах, ни надежды, ни отдыха нет —
Ну, а она напевает в ответ:
«Не считай ни глухой ты меня, ни слепой,
Я размыслила, чувства твои оценя:
Уходи же спокойно своею тропой,
День настанет — и ты позабудешь меня».
* * *

Перевод Е. Витковского*

Страстной тоской
Я истомлен, я живу как в бреду;
Где отыщу я покой,
Где излеченье от страсти найду?
Страдание длю,
Ибо — люблю,
Возлюбленной нежной
В страсти безбрежной
Подчиняюсь, и власти не знаю иной —
Пусть владычит она надо мной!
В первый же раз,
Встретившись с ней, я пленился навек;
Исчезает любимая с глаз,
Легок, изящен красавицы бег!
Но — мечту не отдам,
Мчусь по следам,
Прелестной, жестокой,
Ибо глубокой
Страстью — прикован я к ней навсегда!
Пусть победой она столь горда!
Гнев затая,
Слышу, она повторяет со зла:
«Все-таки сила моя
Для укрощенья строптивца — мала!»
Но она — мой султан,
Взоры — воинственный стан,
Косы — райские пущи,
Ароматны, цветущи, —
Стала моим властелином она,
И во благо мне рабская доля дана.
Только придет,
Знает, что всякий — послушен вполне;
Ниц упади же, народ, —
Кто устоит — пострадает вдвойне!
Душу дольше не рань,
Юная лань,
Дай место надежде
В сердце, доблестном прежде,
Ты глядишь на меня, словно звезды с небес
Нет на свете подобных чудес!
Достанет ли сил,
И опишу ли ее красоту?
Для сравненья — не хватит светил,
Всех, что ночами грядут в высоту!
Будь поласковей впредь,
Не дай умереть, —
И, с пустою победою,
Что поделать, не ведая,
Знаю, молвила матери нынче она,
Растревожена и смущена:
«Честность храня,
Ведаешь ты, никогда не солгу:
Но смотри, как влюблен он в меня, —
И отказать я ему не могу!»
* * *

Перевод Е. Витковского*

Лишь однажды увидев такую красу,
Я всегда ее в сердце несу.
К сердцу теперь обращаюсь, к уму:
Коль за утехой пойду, то к кому?
Лишь говорю: «Я устал от страданья»,
Спрятать ли слезы, сокрыть ли рыданья?
Кто сумел бы хранить осторожность, любя?
Утешением я выбираю тебя.
Где утеху рассудку искать моему?
У нее ли? В родном ли дому?
Дома не стало теперь у меня,
Но говорю я: «Не мсти, о родня!»
Нежный румянец горит на ланитах
Милой, — вовеки Аллах да хранит их!
Что за дивное зрелище видится мне,
Если встречу тебя — иль в бреду, иль во сне!
Я пытаюсь сказать: «Ты очей моих свет!» —
Только злобу встречаю в ответ.
Все же — и солнце ты мне, и луна,
Жизнь без тебя беспросветно черна;
Будь я себе безраздельным владыкой,
Я не терзался бы скорбью великой,
Я бы всем пренебрег, чем в былом дорожил,
Пред твоими стопами я сердце б сложил!
Сколь коварно умеешь ты в сети завлечь,
Сколь твоя обольстительна речь!
Ты — красоты беспредельной залог,
Ты — средоточье, и ты же — итог.
Долг бесполезен, коль в должную пору
Не возвратили его кредитору:
Так что жизнь мою ты вместо долга возьми
И прости пред Аллахом меня, пред людьми!
Нет запрета мечтам, и никто, никогда
В них нимало не видел стыда,
Стал я седым не по дряхлости лет,
По твоему приказанию — сед;
Глянь на меня и узри, сколь жестоко
Ранит твое беспощадное око.
Ты поешь, между тем, и довольна весьма,
Что свела так легко несчастливца с ума:
«Все слова твои — горсти фальшивых монет,
В них играть — удовольствия нет».
* * *

Перевод Е. Витковского*

Слезы текут наяву и во сне,
Сердце всечасно в огне —
Сколь же горестно мне!
Знаю, затеял хулитель недоброе что-то:
Жизнь коротка, но зато бесконечна забота.

Еще от автора Абу Мухаммед Али Ибн Хазм
Ожерелье голубки

Арабская поэзия XI в, пытавшаяся первое время в Испании хранить старые традиции и воспевать никогда не виданного этими поэтами верблюда, постепенно под местными влияниями ожила, приобрела индивидуальный характер и, как это можно теперь считать доказанным, в свою очередь оказала могучее влияние на лирику европейских трубадуров. Вот на такой-то почве и возникло предлагаемое сейчас русскому читателю произведение Абу Мухаммеда Али ибн Ахмада ибн Хазма, родившегося в Кордове 7 ноября 994 года, — книга «Ожерелье голубки» (Тоукал-хаммана)


Средневековая андалусская проза

Сборник включает произведения разных жанров, созданные в X—XV вв.: «Ожерелье голубки» Ибн Хазма и «Повесть о Хаййе ибн Якзане» Ибн Туфейля, ранее уже издававшиеся, и рассказы и хроники разных авторов, впервые публикующиеся на русском языке.Философская притча о смысле человеческого бытия, трогательные любовные истории и назидательные поучения, рассказы о поэтах и вазирах, воителях и правителях — все это найдет читатель в книге, которая в первый раз столь полно познакомит его со средневековой прозой арабской Андалусии.


Рекомендуем почитать
Панчатантра

Древний сборник индийских басен «Панчатантра» («Пять книг») был составлен в наиболее ранней редакции в III—IV вв. н. э. неизвестным автором. Первоначально он служил педагогическим целям — это была «наука житейской мудрости», по которой обучались юноши.Каждая из пяти книг памятника представляет собой самостоятельный рассказ, герои которого по ходу действия рассказывают басни, иллюстрирующие обычно то или иное поучение. Текст изобилует стихотворными вставками. Сборник написан хорошим литературным языком и является одним из лучших образцов прозы классического санскрита.


Поэзия Ду Фу в переводах А.И.Гитовича

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Мудрецы Поднебесной империи

Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.


Макамы

Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.


Игрок в облавные шашки

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.