Андалусская поэзия - [45]

Своенравная газель подошла, скользя, как змейка,

Улыбнулась, обнажив ряд сверкающих жемчужин.

Как пленительна ее опьяняющая юность —

Я хмелею от нее, я от страсти к ней недужен.

Засияет лик — тотчас закрывает покрывалом,

Этот горестный удел мною, право, не заслужен,

Солнце так в ненастный день прячет лик за облаками.

Слезы горькие я лью: может быть, я ей не нужен?

* * *

Перевод Л. Кельмана

Я по субботам встречаюсь с любимой,

И все изменилось в сознанье моем:

Я, богобоязненный мусульманин,

Считаю субботу прекраснейшим днем.

* * *

Перевод Л. Кельмана

О мечи, и прямы и стройны вы,

      вас ковали для боя, мечи,

И когда разгорается битва,

      вы к победе желанной ключи.

В но´жнах вы — как в железных рубахах,

      обнаженные — как водоем,

Что мерцает под лунным сияньем

      мертвым, тусклым, холодным огнем.

А клинки ваши — синие свечи,

      полыхают средь битвы в ночи,

Только свечи дыхание гасит —

      гасят жизни дыханье мечи.

Пламя с лезвием сходство имеют —

      в них природа стихии видна,

Только пламени жизнь быстротечна,

      сталь же вечна, не гаснет она.

Но мечи и на звезды похожи,

      что во мраке вечернем зажглись,

Почему же не гаснут с рассветом,

      коли так же они родились?

Копья тоже прекрасны в сраженье,

      и пылает в них тот же огонь,

Та же в них раскаленная ярость —

      жгут врага в ослепленье погонь.

Как серпы урожай пожинают —

     пожинают победу они:

Шпорь коня, наседай неустанно

     и врагов оробелых гони!

Потому-то они в опьяненье

     ночью, днем, ввечеру, поутру —

Крови вражеской щедро вкусили,

     ту хмельную затеяв игру!

* * *

Перевод Л. Кельмана

О гибкий лук! Упругий лук! Ты сжался для удара,

И враг упал, сражен тобой, — испита жизни чара.

Твою натянут тетиву — поешь ты как хмельной,

Что, полон радости поет, без певческого дара.

Блеснет стрела, что в цель летит, — с надеждой я смотрю:

«Метнули ангелы звезду, и ждет Кузаха кара!»[36]

* * *

Перевод Л. Кельмана

Слезы текут из очей облаков,

Голубки воркуют на ивах.

Жни наслаждения в пышных лугах,

Средь трав, близ ручьев говорливых.

Небо обрызгало щеки земли,

Луга в цветных переливах.

Вспыхнула молнья — падучей звездой,

Что брошена в духов строптивых.

* * *

Перевод Л. Кельмана

Та, чьи бедра колышутся и волнуется стан,

Явилась ко мне так поздно — ждать уже перестал.

Как терзает причудами чаровница меня —

Чтоб любимого навестить, не хватает ей дня.

Ночной ветерок разнес мускуса аромат,

Подвески ветру в ответ мелодично звенят,

Серебряный пояс в лад откликается им,

Суля наслаждение тихим звоном своим.

Одно ее только страшит — близок уже рассвет,

Как бы не выдал нас, — в сердце покоя нет.

Не случалось до этих пор слышать мне никогда,

Чтоб небесной звезды боялась земная звезда.

* * *

Перевод Л. Кельмана

Ты упрекаешь себя за любовь — чем она виновата?

Ты изгоняешь свою любовь — моя сильней, чем когда-то.

Если бы не внимала ты злопыхателю моему,

Как бы крепок был наш союз, согласие наше свято!

Удивляюсь тебе, газель: неужто не можешь понять,

Что творится в моей душе, где обитаешь одна ты.

* * *

Перевод Л. Кельмана

Посулил бы садовник розе исполнить ее желание —

Взяла бы щеки красавицы, могу я сказать заранее.

Разрешили б рейхану выбрать — попросил бы он черный локон,

Хотя сам гораздо темнее изумруда темного ока.

Предложили бы выбор небу — сказало бы: «Солнце с луною

Отдаю вам и звезды тоже, лишь бы ею владеть одною».

* * *

Перевод Л. Кельмана

Стоят сады в плащах своих зеленых,

Предутренней росою окропленных,

И солнца край зажегся над листом —

Сверкает изумруд на золотом.

* * *

Перевод Л. Кельмана

Ежели любишь ты в синей ходить одежде —

Сердце мое надень, только подумай прежде:

Стало синим оно от тяжкого горя, друг,

Боже тебя избавь изведать такой недуг.

* * *

Перевод Л. Кельмана

Явилась моя газель ночью ко мне на ложе —

Гибкую ветку ивы я до зари обнимал.

Утром спросил у милой: «Куда подевался пояс?

Ты пришла в покрывале, наверное, пояс мал?»

Любимая, улыбаясь, мне браслет показала:

«Пояс мой на запястье — для стана просторен стал!»

* * *

Перевод Л. Кельмана

Бедра ее колышутся, о стане мечтаю таком:

Склоняется как тростинка, опьяненная ветерком.

И для нее расточал я жемчуга и алмазы слез —

Все, что хранилось бережно, в дар ей одной принес.

Алмазами-жемчугами сверкнула в улыбке она:

«Видишь эти сокровища? Хватает мне их сполна».

* * *

Перевод Л. Кельмана

Так ласков ночной ветерок, так нежен цветов аромат,

Нашим кубкам звенящим в лад тихонечко струны звенят.

Прохладную влагу реки и сок виноградный мы пьем,

Нам вовсе не нужно вино — покой и прохлада пьянят.

Мы звёздам ночным говорим: «Сомкните ресницы лучей,

Вам бодрствовать следует днем — пусть днем ваши очи горят!»

Заря, приходи наконец, сверкающий плащ распахни.

Предрассветною тишиной редеющий сумрак объят.

* * *

Перевод Л. Кельмана

Со звездою на лбу замечательный конь вороной,

Был бы он без нее словно туча иль мрак ночной.

Содрогалась земля, когда конь-красавец скакал

И копыта его высекали искры из скал.

Он летел над землей, неистов и неутомим,

Словно враг на аркане, влачился ветер за ним.

Не железных подков достойна подобная стать —

Ей в серебряных, в золотых ей пристало блистать.

* * *

Перевод Л. Кельмана

О глаза антилопы, что жизни моей угрожают,