Анатомия страха. Трактат о храбрости - [21]

В других случаях, напротив, опасность очевидна и неоспорима. При встрече с разъяренным быком неосторожного путника едва ли утешат слова Эпиктета, которые так любят цитировать сторонники когнитивной психологии: „Нас пугают не сами вещи, а только наши представления о них“. Исследователи совпадают во мнении, что страх — эмоция универсальная. Все люди, к какой бы культуре они ни принадлежали, испытывают и выражают его одинаково. Гримасу ужаса легко понять без предварительных объяснений в любую эпоху, на любой широте. И потом, как мы уже знаем, существует врожденная реакция испуга на определенные раздражители. Ведь некоторые страхи сопровождали человечество на протяжении всей истории. Они заложены в нас от рождения. Однако же на этой общей для всех территории прорастают и самые разнообразные неожиданные всходы. Во-первых, одни люди гораздо боязливее других; некоторые постоянно пребывают в состоянии тревоги — это очевидно и не может не вызывать озабоченности. Бывают личности робкие и личности смелые. Чем объяснить такие различия? Они врожденные или приобретенные? Можно ли говорить о подверженности страхам? Или о природной склонности к отваге? Дабы прояснить этот вопрос, придется сделать небольшой экскурс в область физиологии.

2. Неврология страха

Обожаю анекдоты о племени пси (психологи, психотерапевты, психиатры). В одном из них говорится, что существует три разновидности пси: одним ни к чему мозг, другим ни к чему ум, а третьи обходятся и без того и без другого. Конечно же здесь имеется в виду та роль, которую играют эти понятия в различных концепциях личности. Психоаналитиков не интересует мозг, сторонники биологического детерминизма не принимают во внимание разум, а бихевиористов, изучающих исключительно поведение, не занимает ни первое, ни второе. Я же постараюсь доказать, что шутка не соответствует действительности, проанализировав в этой главе все три аспекта: мозговую активность, разум и поведение.

Как мы уже говорили, англоязычные психологи разграничивают понятия emotion и feeling. Эмоциями следует называть психические процессы, которые могут иметь осознанный или неосознанный характер. Осознанные эмоции — это уже чувства. Когда пациент обращается к врачу, жалуясь на бессонницу, а врач находит у него депрессию, то речь идет о безотчетном депрессивном состоянии, не перешедшем из эмоции в чувство. Удивляться не следует: существенная часть мозговых импульсов не фиксируется сознанием, мы ощущаем лишь их последствия. Наше интеллектуальное или аффективное „бессознательное“ действует активно и неустанно. Помните, что мы говорили об „ЭВМ нашего „я“? История изучения мозга как генератора эмоций — эдакого машинного зала, где они зарождаются, — представляется захватывающей, но не внушает больших надежд, поскольку каждая открытая дверь (а их открыто немало) приводит нас не к заветному кладу, а всего лишь в очередное помещение со множеством запертых дверей. Словно читаешь книгу, где предисловие следует за предисловием, а основного текста все нет и нет. Такая вот сказка про белого бычка, бесконечное кружение от порога к порогу. Специалисты найдут на моем сайте обновленную и дополненную библиографию, а для широкого читателя я сделаю общий обзор исследовательских работ, который так же „точно“ отражает суть оригиналов, как краткое изложение на двух страницах — содержание романа „Война и мир“.

Веками неврологи пытались найти связь между теми или иными функциями мозга и его конкретными областями. В 1937 году Джеймс Папес описал функции лимбической системы, комплекс глубоких мозговых структур. Он обнаружил, что импульсы от внешних воздействий поступают в головной мозг двумя потоками. Один направляется в соответствующие зоны коры головного мозга, где смысл и значение этих импульсов осознаются и расшифровываются в виде восприятия; другой поток приходит в подкорковые образования (гипоталамус и др.), где устанавливается отношение этих воздействий к базовым потребностям организма, субъективно переживаемым в виде эмоций. Десятью годами позже другой ученый, американский физиолог Пол Маклин, пришел к выводу, что эмоции зарождаются во внутренних отделах мозга, назвал гипоталамус органом эмоциональной оценки и выдвинул теорию, имевшую большой успех. Согласно ей, мозг наиболее развитых существ содержит информацию, наслоившуюся в результате трех уровней эволюции: земноводных, примитивных млекопитающих и высших млекопитающих. По мнению ученого, „человеческий мозг представляет собой идеальный мост между тремя типами мозга, совершенно разными как в химическом, так и в структурном отношении, поскольку их разделяют миллионы лет. Таким образом, существует своего рода тройная иерархия в структуре головного мозга или, как я это называю, триединый мозг“. Значит, когда добрые люди называют кого-нибудь змеей подколодной, они, сами того не ведая, подтверждают биогенетический закон.

Следует добавить, что каждая из вышеназванных разновидностей мозга имеет свою логику, или, точнее, психологику. По мысли Маклина, развитая лимбическая структура характерна для примитивных млекопитающих. Следовательно, мы — разумные существа, обладающие древнейшим органом эмоций, который эволюционирует очень медленно. Эта теория ввела в заблуждение многих ученых: им показалось, будто с ее помощью можно объяснить парадоксы человеческой натуры, способной стремительно усваивать новые знания и крайне неподатливой во всем, что касается чувств. Эволюция, шутил Стефан Джей Гоулд, ловкая халтурщица. Хватает все, что попадется под руку, и из случайного материала собирает хлипкие механизмы, которые, по идее, должны немедленно выйти из строя, но почему-то отличаются удивительной работоспособностью. Взять, например, наше сознание, эту смесь эмоций и знаний: оно функционирует довольно успешно, хоть и дает частые сбои.