Анатомия скандала - [72]

Она немного суетится, эта Вудкрофт, перепроверяя что-то в толстой папке на кольцах, ощетинившейся цветными стикерами. Страницы пестрят от пометок яркими маркерами. Адвокат что-то быстро пишет левой рукой, нажимая на толстый мягкий кончик фломастера. У сидящей на той же скамье Анджелы в руках айпад, у ее помощника Бена Кёртиса — тоже. Не сторонница традиционного подхода, Анджела проницательна и, по словам Джеймса, обладает невероятной памятью. Софи инстинктивно угадывает, что между ними нет ничего общего и адвокат мужа не испытывает к ней теплых чувств. Но ей не нужна симпатия Анджелы. Главное, чтобы она вытащила Джеймса.

С появлением в зале судьи наступает тишина: спокойствие расходится по аудитории кругами, как по поверхности пруда. Джеймс начинает давать показания. Он хорошо держится: голос низкий и теплый, в нем звучит привычная уверенность, но ни следа надменности. Это Джеймс в своей лучшей форме: близкий к избирателям политик, излагающий свою историю самым убедительным образом.

Софи все равно трудно следить за словами мужа. Анджела энергично берется за тему супружеской неверности, и Софи вынуждена выслушивать объяснения Джеймса, который говорит, что на интрижку с Оливией решился не сразу.

— Я понимал, что это неправильно, — признается он, переплетая пальцы а-ля Тони Блэр, словно в детской игре: «Вот церковь, а вот колокольня со шпилем…»

— Потому что вы были семейным человеком? — подгоняет Анджела.

— Я и сейчас семейный человек. Жена и дети для меня — все. Я поступил недостойно, предав их доверие, когда вступил в связь с мисс Литтон. Это был неверный шаг, совершенный под влиянием минутной слабости, и я глубоко сожалею о той боли, которую каждый день причинял своей семье.

Адвокат помолчала.

— Однако вы все-таки причинили им эту боль?

— Да. — Джеймс вздохнул. Вздох, казалось, исходил из глубин его души. Это был вздох человека, терзаемого своим несовершенством. — Я не идеален, — тут он с мольбой приподнял руки, — но ведь идеальных людей не бывает. Я уважал мисс Литтон как коллегу, и, признаюсь, меня влекло к ней, как и ее ко мне. В момент моей слабости у нас завязался роман.

Глаза Софи наполнились слезами. Она задыхалась от жалости к себе и унижения, становившегося все более сильным. Она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом, чтобы не смотреть на мужа, — например, на присяжных, сидевших с самыми разными выражениями на лицах. Мужчина средних лет слушал сочувственно, пожилая женщина в заднем ряду и молодая мусульманка в темном платке — куда более холодно. Софи смотрела на Джона Вести и на солиситора со стороны обвинения — безвкусно одетую даму в дешевом сером костюме: откинувшись на спинку скамьи и скрестив руки на груди, она даже не притворялась, что верит Джеймсу. Или ей просто скучно? Софи рассматривала мисс Вудкрофт — барристера, поддерживавшего обвинение: пока Анджела наводящими вопросами подгоняла Джеймса, та копалась в своих записях, иногда что-то быстро записывая в одном из синих блокнотов. Наклон головы и манера быстро, размашисто писать показались Софи очень знакомыми.

Это ощущение крепло в следующие тягостные полчаса, пока Джеймс продолжал давать показания. Пожалуй, легче смотреть на эту Вудкрофт, чем выслушивать мужнину версию событий, составленную в расчете на публику: он, конечно, человек семейный, но отношения с Оливией были уважительными и по взаимному согласию. Раньше он очень тепло к ней относился: посылал ей цветы, водил на ужин, а в конце июля купил цепочку в подарок на день рождения. Сердце Софи тяжело забилось при этом открытии. От осознания, сколь глубок был обман мужа, в груди у нее возникла острая боль, от которой перехватывало дыхание. Как, оказывается, легко он вел двойную жизнь!

— Что это была за цепочка? — отвлек ее вопрос Анджелы.

— С кулоном-ключиком, — с готовностью ответил Джеймс. — Понимаете, это был символичный подарок: Оливия была ключом к успешной работе моего отдела, и я хотел показать, что высоко ценю ее и считаю залогом нашего успеха.

— А вы не подумали, что она может счесть кулон ключом к вашему сердцу?

— Полагаю, возможность такой интерпретации исключать нельзя. — Джеймс наморщил лоб. — Но я не хотел внушать ей эту мысль. Возможно, я покажусь вам наивным, но тогда я был несколько… увлечен.

Пять слов как пять ударов в живот. Сердце Софи будто замкнулось — ей не хотелось ничего чувствовать.

Анджела сделала паузу, чтобы в зале прочувствовали смысл сказанного.

— Вы были несколько увлечены? — В ее тоне слышался интерес и не было осуждения.

— Ну, хорошо, я увлекся довольно сильно… Она ведь очень красивая и умная молодая женщина.

— Стало быть, вы купили ей цепочку. Из какого металла?

— Из платины.

— То есть это был весьма щедрый подарок?

— Ну наверное.

— Куда более щедрый, чем обычно дарят коллегам?

— Я не думал тогда о ней как о коллеге.

— Вы были любовниками?

— Да.

— В своих показаниях мисс Литтон говорила, что была влюблена в вас. А вы, вы были в нее влюблены?

— Такую возможность я не могу исключить. — Он замолчал, и Софи показалось, что все в зале подались вперед, чтобы расслышать следующие слова, сказанные настолько тихо и с таким очевидным сожалением, будто Джеймс раскрывал секрет. — Да, пожалуй, был.