Анатомия скандала - [70]

— Он причинил мне столько вреда, — путано объясняла я. — Он меня едва не уничтожил. То, что он сделал, не отпускает меня спустя двадцать с лишним лет, по-прежнему влияет на мою жизнь, хотя я ни о чем так не мечтаю, как о том, чтобы забыть прошлое!

— Кейт…

— Я так стараюсь быть счастливой — и иногда мне это удается. Я ощущаю неподдельное счастье, когда выигрываю дело, когда вижу закат с моста Ватерлоо, когда сижу на твоей теплой кухне, когда в редкую ночь с Ричардом позволяю себе расслабиться и наслаждаться его близостью. Но потом я лежу в постели, и в памяти всплывают интонации Уайтхауса, мой шок оттого, что мне задрали юбку и сдернули с меня трусы, судорожный страх, когда меня прижали к каменной стене галереи и я поняла, что не могу вырваться. Решение поддерживать обвинение было поспешным, а ведь я обычно не спешу…

— Это так, — вставила Эли.

— Соглашаться было абсолютно неразумно, но я взялась вести это дело и должна довести его до конца. Разве ты не понимаешь, что в противном случае он не понесет наказания не только за меня, но и за Оливию? Я знаю, что он ее изнасиловал — слишком много параллелей с моим случаем, но он не ответит ни за одно изнасилование, если я сейчас откажусь от обвинения.

— Но если ты признаешься, что давно знаешь подсудимого, судья назначит новое слушание, и Уайтхауса все равно могут посадить.

— Могут. А если Оливия откажется снова пройти через все это? Я до конца жизни буду помнить, как ее подвела. Другой обвинитель, в отличие от меня, не знает, на что способен Уайтхаус. Если я признаюсь, моей карьере конец, зато Уайтхаус как политик будет полностью реабилитирован, его звезда снова взойдет… — В отчаянии я повысила голос и, доведенная до предела, уставилась на Эли.

Мне вдруг стало очень нужно, чтобы подруга поняла, как несправедлив подобный исход. Уайтхаус, родившийся с серебряной ложкой во рту, будет и дальше преуспевать, снова превратившись в золотого мальчика, а изнасилование назовут стечением обстоятельств, безумным балаганом, затеянным одной сумасшедшей и поддержанным другой — мстительной бабой. Это будет лишь досадное пятно на репутации, которое со временем исчезнет без следа.

Я жестикулировала, хватаясь руками за воздух, будто в поисках уверенности, глаза мои блестели от непролитых слез… И тогда моя самая давняя и лучшая подруга повернулась ко мне и молча кивнула. Это было еле заметное движение — тайное, понимающее. Я проглотила комок, вставший в горле от благодарности Эли за ее выбор и беззаветную поддержку.

Глава 25

Софи

28 апреля 2017 года

Джеймс был вне себя. Софи, считавшая, что хорошо знает своего мужа, лишь один раз видела его таким заведенным. И, в точности как тогда, сейчас ему предстоит быть в высшей степени убедительным и обходительным.

«Тогда же тебе это удалось», — хотелось сказать Софи, но она знала: о том случае Джеймсу лучше не напоминать, к тому же сейчас ставки выше. На этот раз визит в полицию закончился судом.

По его виду невозможно догадаться, что он нервничает: Джеймс умеет держать лицо. К тому же он вообще не подвержен тревоге: присущая ему вера в свою звезду, в достижение поставленной цели пересиливает любые опасения. Софи всегда завидовала этому качеству мужа: он таким родился, а она в уверенность облекалась при необходимости, как в плащ супергероя, создававший иллюзию непроницаемости или хотя бы самообладания. Джеймс знает, что производит хорошее впечатление. Сомнения в себе, которые Софи считала чисто женской чертой, никогда не беспокоили мужа и его коллег. Джеймс клялся, что его оправдают, потому что он невиновен и абсолютно уверен в присяжных.

Однако сейчас Софи видела перед собой не своего в высшей степени воспитанного и сдержанного мужа: челюсти его были сжаты, подбородок выдавался вперед заметнее обычного, к тому же Джеймс сегодня очень тщательно одет: галстук повязан широким виндзорским узлом, двойные манжеты застегнуты скромными запонками, на нем новая белая рубашка — не одна из шести, которые Софи регулярно отдавала в прачечную.

Наверное, так он встречает каждый новый день процесса. Софи уезжала и не может этого знать, но Кристина доверительно сообщила, что сегодня утром он нервничал особенно сильно.

— Хорошо, что вы вернулись, — сказала помощница, когда они встретились на кухне. Она старалась держаться незаметно и не мозолить глаза.

Софи через силу пила черный кофе, глядя, как девушка собирает себе завтрак из фруктов, йогурта и меда, и удивляясь ее аппетиту: у нее самой желудок отказывался принимать пищу.

— Гораздо лучше, когда вы здесь. Мне кажется, вы ему нужны, — деловито и без осуждения добавила Кристина, бочком выбираясь с кухни.

Софи не могла с ней не согласиться: она видела, как Джеймс улыбнулся помощнице. Так он мог улыбнуться государственному служащему — глаза остались серьезными, а улыбка была лишь данью вежливости.

Он взял кофе, предложенный женой, и сделал глоток, дернув кадыком.

— Остыл немного.

— Я сварю новый.

— Нет. — Это вышло слишком резко, и Джеймс сразу поправился с улыбкой: — Нет, зачем же, я сам.

Он занялся кофемашиной. Софи ждала, представляя, как крохотные брызги летят на белоснежные манжеты. Джеймсу наверняка придется переодеваться.