Анатомия любви - [106]
Я уже лежал на боку, глядя на ее спину, на концы волос над атласным воротом пижамы, на все тело, в почти полной темноте обретшее кажущуюся массивность.
Я сосредоточил взгляд и всю заключенную в нем энергию на ее затылке. Фокус из пятого класса. Чтобы заставить кого-нибудь обернуться. Заставить Арлин Дэвенпорт покраснеть, уставившись на кончики ее ушей. Заставить Айру Миллмана почесать затылок, сосредоточив глазки-буравчики на его шелковистых черных волосах. И ведь работает.
– Как же здесь невыносимо жарко, – пробормотала Джейд. Это она самой себе? Не уверен. Она извивалась под одеялом, взмахивая рукой. Готовая сбросить с себя все. Но нет. – Как в августе.
Жарко. Может, она имеет в виду, что я придвинулся слишком близко? Обдал ее жаром своей крови.
Я подумал о ее крови. В головокружительном приступе жажды и изнеможения я страстно пожелал стать ее кровью, сделаться той субстанцией, которая непрерывно циркулирует через каждый дюйм ее тела.
Ее менструальная кровь.
Веревочка «Тампакса», путающаяся в лобковых волосах.
Ее влагалище. Половые губы, жаждущие моего прикосновения, влажные, раскрытые. Заглянуть внутрь ее тела. Оказаться внутри ее тела. Слиться.
Родимое пятно оттенка дубовой коры на внутренней поверхности ее бедра.
Покрыть поцелуями ее живот, сомкнуть губы над пупком, коснуться языком укромного складчатого дна, двойной орбиты пушка на животе, который вздымается от волнения.
Ее рука на моей голове. Сдвигает меня ниже. Мягко. Дальше, о, еще дальше.
Джейд перекатилась на спину. Подняв колени, упираясь ступнями в матрас, сложив под простыней руки на животе. Глядя на меня искоса.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
Но она же ненавидела этот вопрос. Она считала, он отталкивает людей друг от друга, из-за него труднее сказать правду. Одновременное разрушение границ приватности и интимности.
Она изменилась.
– Не знаю, – пожал я плечами.
– Глупый вопрос. Извини. – Она покачала головой. Вздохнула. На мгновение отвернулась, а затем снова уставилась широко раскрытыми глазами в потолок.
Взгляд на ее профиль. Тонкий нос. («Девушки-иудейки ненавидят меня за мой нос».) Глубокая ямочка на подбородке. Высокий выпуклый лоб, который всегда казался прозрачным, словно расписное стекло.
– Не знаю, Дэвид, – обожгла она меня горячим шепотом, будто увлекала в альков. – В конце концов, кому-то из нас придется спать на полу.
Я протянул руку и коснулся ее плеча. Она никак не отреагировала, и, пребывая в смятении чувств, я едва не отодвинулся снова, однако руки не убрал.
Она повернула голову. Мы смотрели друг другу прямо в лицо.
– Как это все странно, правда? – спросила она.
Я кивнул, но не так, будто соглашался, что это странно. Мой кивок означал, что я услышал ее. Он означал «да», обширное, всеохватное «да». Одурманивающее «да»…
Мы снова погрузились в молчание. Оно стало теперь просторнее, насыщеннее, привычнее: в нем не было застоявшегося воздуха. И в этом молчании я чувствовал, как ее влечет ко мне. Мы вдруг снова оказались в той точке, где могли без малейших усилий сблизиться.
Мое прикосновение стало более весомым. Я не придвинулся к ней, однако сама мысль об этом изменила положение моего тела.
– Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, – сказала Джейд.
В какой-то миг она была готова отвернуться, но не отвернулась.
– Я не был уверен, – произнес я, и собственный голос меня удивил: он стал густым, зыбким, как-то распух, выходя из привычных границ.
– Но нам лучше остановиться, – добавила она. – Мне почему-то так тревожно. Это все секс. Жажда. Вечная, отчаянная жажда. Ты впадаешь в зависимость от секса. В зависимость от оргазма, от этого проклятого облегчения, если уж говорить начистоту. И вполне вероятно, Дэвид, что сейчас на твоем месте мог бы быть кто угодно. И мне действительно кажется, что это несправедливо.
Джейд выпростала руку из-под простыни и положила ладонь мне на грудь. Сердце. Должно быть, она услышала, как колотится мое сердце. Прикоснулась от изумления. Или чтобы заглушить его звук.
Я смутно сознавал, что ее слова о том, что на моем месте мог бы быть кто угодно, должны меня задеть. И вероятно, задеть преднамеренно. Однако они скользнули мимо. Ее двойственность, кажется, почти ничего не значила. Всего лишь проблема на уровне интеллекта… Как можно сравнить это с прикосновением ее мягкой сухой ладони к моей груди?
Мои пальцы сжались, затем разжались и двинулись дальше по ее плечу к ключице. Рука Джейд на моей груди напряглась, потом расслабилась.
Кто-то из нас пошевелил ногой. Я ощутил, как по мне скользнул прохладный атлас ее пижамы. Отстранился.
Я придвинулся к Джейд и положил руки ей на плечи, готовый в любую минуту притянуть ее к себе.
Она наклонилась ко мне поближе. Размытая темнота, потревоженная шумом ее дыхания.
Ее колено коснулось моего. Отодвинулось. Снова коснулось.
Затем ее рука переместилась с моей груди на щеку. Какая-то печаль в прикосновении. Какое-то затаенное прощание. Я еще крепче обнял Джейд. Она уперлась лбом в мой лоб, нос к носу. Губы потянулись вперед, однако замерли в миге от поцелуя.
А потом поцелуй: легкий, застенчивый, краткий. Купальщики, пробующие ногой морскую воду. Мы отстранились друг от друга, глядя невидящими глазами. Наша телесная близость не только заслоняла рассеянный свет комнаты, но и подталкивала к добровольной слепоте. Мы увидели достаточно, чтобы зайти так далеко. Словно пилигримы, которым пришлось пройти через бессчетное число комнат и выдержать самые трудные испытания, теперь мы оказались в комнате физического желания, и даже истина стала не так уж важна, истина могла и подождать. Мы снова поцеловались. Рты наши были жаркими и скользкими, зубы стукались. Рука сама взялась за трусы и начала стягивать их. Инстинктивно. Я одернул себя, обвил Джейд руками и с силой прижался к ней.
Это началось с поцелуя. Потом стало чем-то гораздо большим. В любовь с первого взгляда Эйвери Коннор не верит. Но как насчет любви с первого поцелуя? Сделать одолжение другу, поцеловать незнакомца и уйти. Но что, если это одолжение и этот незнакомец окажутся поворотным моментом в ее жизни? Если этот поцелуй приведет к чему-то еще? Доктор Даниэль Спенсер уверен, так и будет. Он полон решимости заставить ее увидеть его. Почувствовать то, что чувствует он. Чтобы последствия этого поцелуя длились вечно. Рассказ о том, чтобы рискнуть, открыть свое сердце на мгновение, и влюбиться.
Обольщение начинается с изысканной еды и вкусного вина. Ричард Грин умеет соблазнять, ведь он владелец самого известного ресторана в городе. Соблазнившись неуклюжей девчонкой, он даже не предполагал, что она вывернет его душу наизнанку…
У Артема есть всё – семья: сын и жена, семейный бизнес, который ему подарил тесть на свадьбу. Только домой он не спешит, стараясь лишний раз задержаться на работе или отправиться отдохнуть с друзьями. Майские праздники для него оказались настоящим адом, в котором пришлось испытывать свои нервы на прочность за одним столом сначала с тестем и тещей, потом со своими родителями. Все меняется после знакомства с новыми соседями. У них брак по любви, растет чудесная дочка, да и жена у соседа полная противоположность его жене.
Трудно бороться за свою любовь, когда ты в отчаянии. Трудно понимать, что бессилен сделать что-то кроме того, что уже делаешь. Особенно трудно ждать, когда любимый человек снова сорвется - а он сорвется, ведь ты уже не сомневаешься в этом, потому что по-другому еще не было ни разу. Женя - наркоманка. И Дима постоянно на грани вместе с ней. На грани смерти. На грани любви. РОМАН ЗАВЕРШЕН.
После трагической смерти родителей Элиза Сноу больше всего хотела убежать от своего прошлого. В свои восемнадцать лет она осталась совсем одна, сбежав из маленькой английской деревушки и переехав в Соединенные Штаты. Днём она бедная, но талантливая студентка, ночью – муза для художника. На протяжении четырёх лет Элиза медленно выстраивала новую жизнь. Она никогда не могла подумать, что потеряет всё снова. За неделю до окончания университета, ей неожиданно отказывают в новой визе. Имея тридцать дней на то, чтобы покинуть страну, она должна встретиться лицом к лицу с тем, что не сможет пережить заново – попрощаться с любимыми и оставить свой новый дом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.