Анатомия колдовства - [16]

Идея отправиться прямо в дом врага не нравилась ей всё больше и больше.

[1] Рейтшверт (нем.) — «рейтарский меч», холодное оружие, переходная форма между мечом и шпагой, одинаково пригодная для рубки и укола.

***

На улице бушевала метель.

С самого утра злой ветер поднимал тучи снега и разбрасывал их по всему городу, заставляя людей отсиживаться по домам в ожидании хорошей погоды. В белой мгле нельзя было разглядеть даже дом на другой стороне улицы, и Эльфгар видел в этом наказание за свои проступки.

Как иначе объяснить то, что этой ночью он лишился одного из своих людей — просто потому, что не удосужился узнать о пришельце с юга побольше? Он поспешил. Поторопился. И вот знак свыше.

Эльфгар не верил в силу Окты. Несмотря на посвящение и службу Тостигу, Красному королю, законному правителю Хельвега, он так и не принял новую религию душой. Разумом — да, разумом он понимал, что иначе нельзя. Что язычники обречены, и скоро всё королевство будет служить Восьмерым. Недаром же ещё пять веков назад весь Силумгар и часть южных стран были языческими, а теперь? Теперь все они подчиняются клирикам. И это правильно. Только объединившись под одним знаменем, люди смогут выстоять перед демонами, которых с годами становилось всё больше и больше. И какая в конечном счёте разница, существуют ли архонты Окты или это всего лишь сказки церковников?

Зато в Творца всего сущего он верил и раньше, и теперь. Священники говорили, он больше не вмешивается в дела людские, а лишь ждёт. Наблюдает. Смирение и молитвы опустошают чашу его терпения, грехи же наполняют её. И когда человечество окончательно канет во тьму, Всевышний уничтожит всех.

Потому и приходится справляться с язычниками своими силами. Потому и нужно молиться о земных благах не Творцу, а Окте, восьмерым его архонтам. Эльфгар этого не делал: он давно уже убедился, что архонты глухи так же, как и их господин.

Но сейчас ему надо было выговориться.

— Позволь мне облегчить твою душу, друг мой, — услышал он.

Эльфгар отвёл взгляд от окна. Маленькая комнатка, где сидел сейчас стирэсман, служила только для одного — здесь рассказывали секреты. А Эдмунд Вендерский, друг рода, рукоположенный священник, слушал их.

А иногда и не только слушал. Эльфгар не мог сказать наверняка, но подозревал, что Эдмунд не просто так исповедует его тир, в особенности молодых и пригожих. Сам священник говорил, что не делает разницы между рабом и свободным — в конце концов, даже сам Хильдерик, архонт Созидания, при жизни был сыном рабыни, но Эльфгар не верил ему. Стоило бы расспросить тир, только ли исповедью они занимаются наедине, но это означало возможную ссору с Эдмундом. А ссориться с ним шериф не хотел.

— Спасибо, что слушаешь, друг, — медленно проговорил Эльфгар. В таких случаях полагалось называть священника «патер», то есть «отец», но как быть, если Эдмунд сам годится шерифу в сыновья? И уж тем более глупо исповеднику звать лорда «чадо» или «сын мой». А потому Эдмунд был для него другом — во всяком случае, хотя бы на словах. — Тяжкий грех камнем лежит на моей душе.

— Расскажи мне, — голос исповедника был мягок и благодушен.

— Этой ночью я послал тэна Дегхельма убить гостя из Джумара. Гость приехал с молодой девушкой, сестрой хэксы Альмы, и я посчитал, что шестерых крепких мужчин будет достаточно. Глупец! Мне говорили о мёртвой лошади, но я не придал тому значения. Это способен сделать даже некромант второго-третьего звена. Никому из них не по зубам добрая сталь.

— Дегхельм мёртв? — спокойно спросил Эдмунд. Пальцы священника постукивали по трости, выбивая замысловатый такт.

— Да. Колдун оказался куда сильнее, чем мы думали. Он умеет повелевать не только умершими… Я потерял друга. Потерял из-за собственной гордыни, глупости, неосторожности… Знай я раньше, и мы встретили бы колдуна не сталью, а свинцом.

— Он умер в бою, друг мой. Это достойная смерть.

— И всё же слишком ранняя.

— Верно. Но лишь Сефран знает, когда настанет час каждого. Кто мы, чтобы идти против его воли?

Эльфгар расслабленно выдохнул. Несмотря на молодые годы, святоша умел ткнуть в больное место так, чтобы оно успокоилось. Как сейчас.

— Чёрный колдун жив, — продолжил он. — И в этом тоже есть моя вина.

— Он что-то подозревает?

— Наверняка. Царь Джумара не послал бы сюда наивного простака. И это я тоже должен был предвидеть…

— Ты не мог знать, что колдун владеет такой сильной магией, — поспешил сказать Эдмунд.

— Я организовал его убийство так, словно в гостинице Джоанны остановился торговец яблоками, — буркнул Эльфгар. Он хотел добавить что-то ещё, но в этот миг в дверь постучали.

Священник посмотрел на потолок.

— Пусть войдёт, — благостно произнёс он.

— Входи! — рявкнул шериф. Внутрь скользнула одна из его тир.

— У ворот гость, господин, — сказала она, и по хребту Эльфгара пробежал неприятный холодок. — Он сказал, хольдару Деорингу и вам известно его имя: Магнус Эриксон, посланец царя Жа… Жаха…

— Джумарского короля! — прошипел Эльфгар, и тир испуганно замолкла. — Проведи его в холл и обращайся, как со знатным человеком. Быстро!

Девушка выпорхнула из комнаты, точно кузнечик из раскрытых ладоней. Когда господин был не в духе, его слуги могли поспорить скоростью с лучшими рысаками.