Анархо - [5]

— Нам где-нибудь здесь тормозните! — кричал Лидс водителю, протискиваясь меж утрамбованного околофутбольного люда.

— Да рано ещё! — окрикивал его сзади коренастый широкоплечий парень, с густой аккуратно остриженной и заметно отливающей медью бородой.

Однако, автобус скрипнул тормозами, облегченно распахнул двери. В салон ворвался свежий воздух, манящий чуть влажной и освежающей прохладой.

— Выходить будем или сиськи мять? — скрипел через плечо водитель.

— Лучше, конечно, сиськи, — улыбнулся Лидс в усталое морщинистое и немного обрюзгшее лицо. — Но тут у вас один сплошной силикон! — попытался ткнуть пальцем в не по мужски пухлую грудь, но водитель брезгливо отстранился.

— Вали уже! — раздалось сзади.

— А чем тебе силикон не нравится?

— Да он просто боится серьёзных отношений!

— Пусть не боится! Или сюда, «белочка», я тебя приласкаю! — наперебой раздавались сальные мужские шутки.

— Фу, противные! — Лидс скривил губы уточкой и спрыгнул со ступеньки. — Ладно, хулиганьё, дома увидимся!

— Да, вали уже! — снова зазвучало множественное низкое гоготание.

— Дайте Лидсу под зад, для ускорения!

— Барбер, воспитай, что ли, своего корешка! — посыпалось уже в спину бородатого крепыша, выныривающего из автобуса следом. — А то ему, видите ли, общество наше не нравится!

— А мне тоже не нравится, — хохотнул бородач. — Вам в зоопарке место, а не на стадионе!

— Да, пошёл ты! — посыпались шуточные оскорбления.

— Побрейся, а потом пасть разивай!

— Валите уже! А то «собаку» свою, бомжары, пропустите!

Автобус на прощание фыркнул и медленно покатился дальше, оставив на перекрёстке четверых крепкий парней и ещё совсем юного мальчишку. Лидс снова ощутил себя дома, в кругу своих… Даже тот факт, до настоящего дома было несколько сотен километров, почти не ощущался. Просто, среди этих людей Лидс чувствовал себя настолько защищено и уверенно, что мог прислониться к «родным стенам» хоть на краю света. В свои двадцать три он четко понял одно — самое главное, чтобы рядом были те, на кого можно положиться. Целиком и полностью. Кто не предаст и не оболжёт. Кого не нужно просить о помощи, ведь каждый из них и так прекрасно знает, когда эта самая помощь нужна, а когда стоит оставить в покое, наедине с самим собой.

Он с какой-то неведомой тоской смотрел на младшего брата и ловил себя на мысли, что, несмотря на общую кровь, ему нужно будет очень постараться, чтобы этот тоненький гибкий паренёк стал столь же близок, как трое стоящих рядом фэнов, с волчьими взглядами.

— «Розу» спрячь, — Барбер ткнул пальцем в шарф с яркой символикой клуба, обмотанный вокруг тоненькой шеи подростка.

Лёня непонимающе глянул на старшего брата, тот еле заметно кивнул.

— Спрячь, говорю, — настойчиво повторил бородач. — Или ты хочешь, чтобы нам хари повскрывали раньше времени? Пойдём…

Он махнул рукой в сторону светящейся витрины круглосуточного небольшого супермаркета и подошвы пяти пар легких кроссовок принялись утюжить чуть поблескивающий от влаги асфальт.

Перед компанией раскинулся высокий и длинный стеллаж алкогольного отдела. Ассортимент спиртного разных мастей и финансового эквивалента был не в пример обширнее скромного разнообразия съестного и различного рода мелочевки, вроде шариковых ручек, одноразовой посуды, детских раскрасок и прочего, не особенно интересовавшего компанию.

— Бухла, хоть залейся… — как-то печально резюмировал стройный высокий парень, с чертами лица, претендующими на аристократизм, гладко выбритыми щеками, по-модному взъерошенным каштановым волосом. — Текила, мартини, виски… А колбасы нормальной нет, да хлеб «хоть убейся».

В «основе» фирмы Слава Бэкхем был самым молодым. Но, несмотря на относительно нежный возраст, уже успел накатать больше сорока выездов и зарекомендовать себя, как верный товарищ и отличный боец. Прозвище свое Бэкхем получил благодаря некоторой внешней схожести со знаменитым английским полузащитником. Может, поэтому, а может из-за того, что внешность у парня действительно была под стать подиуму, Лидсу всегда казалось, что Бэкхему место среди напудренных моделей, а не идущих стенка на стенку футбольных хулиганов. Однако, когда волны ярости накатывали друг на друга, а плоть принималась калечить плоть, данное убеждение уже не казалось незыблемым. Делать людям больно и при этом избегать серьёзных травм, Бэкхем умел и умел хорошо. Возможно, так же хорошо, как и сам Лидс.

— Слушай, принцесса, — рослый бритый наголо парень, сунул Бэкхему под нос зелёную фигурную бутылку, — ты по-забугорному шаришь. Скажи, что это за пойло?

— Коньяк, Вова, коньяк…

Лидс в очередной раз про себя усмехнулся потрясающему несоответствию впечатления, которое производит на окружающих бритоголовый здоровяк, его реальному духовному содержанию. Вова Шарик, на первый взгляд, казался совершенно бестактным, туповатым и откровенно приторможенным. Однако, стоило пообщаться с ним всего пару часов, и любому, даже самому непроницательному индивиду, открывался совершенно другой человек. Шарик был прямым, словно адмиралтейский шпиль. Именно поэтому казался груб и даже жесток. Он никогда не считал нужным тщательно подбирать слова, чтобы озвучить ту или иную мысль в более корректной огранке. Его голая правда иногда шокировала даже успевших к ней привыкнуть, но, со временем, всё больше и больше подкупала своей «краснокнижностью». И, что самое любопытное, за безыскусностью кажущейся простоты, таилась удивительная мудрость. Когда все искали сложные ответы на сложные вопросы, Шарик легко и непринужденно раскладывал все по полочкам и озвучивал простые истины, удивительным образом вносившие ясность в, казалось бы, совершенно непонятные хитросплетения.