Анархо - [2]
Как-то, мы с товарищем в очередной раз отлучились за новой порцией алкоголя. В тот день наша компания расползлась на мелкие группы и одна из них оккупировала пару-тройку лавочек, на значительном возвышении, прямо у подножия главной областной библиотеки. Видно их было издалека. Возвращаясь обратно, счастливые от тяготы нагружённого в пакеты спиртного, мы ошарашено наблюдали, как на парапет, невероятно проворным человеческим роем, высыпала толпа, буквально за пару десятков секунд раздала серьёзных тумаков всем, кому не посчастливилось находится в ближайшем радиусе от осколка нашей компашки, и почти мгновенно растворилась в темноте позднего вечера.
Когда мы добежали до места происшествия, наш знакомый фэн держался за разбитое в кровь ухо и злобно твердил одно и то же: «Суки! Вот же суки!» Так я впервые увидел, как «кони» (фанаты ЦСКА и других армейских клубов) «дружат» со «свиньями» (фанатами «Ростсельмаша»/«Ростова»).
Второе прикосновение к околофутболу случилось через пару лет. Тогда мы с музыкантами моей группы и ещё одной дружественной панк-команды пошли на открытие нового рок-клуба. Вход был бесплатный, да и интересно было посмотреть незнакомую площадку, где, в перспективе, можно было рубить свои сумасшедшие концерты.
Народу в клуб набилось много. Кто и что играл со сцены уже не помню — пьяный был. Зато отлично помню, как басист дружественной нам группы зацепился с кем-то из фанатов. Началась драка, мы вступились и тут выяснилось, что фанья собралось чуть ли не пол клуба. Вломили нам вполне конкретно. Так мы познакомились с футбольными хулиганами поближе.
Но вскоре, что парадоксально, представители околофутбольного движения стали ходить на наши концерты. Нас даже за глаза называли фанатской группой, хотя никаких футбольных и, тем более, околофутбольных тем в нашей музыке не наблюдалось. И, тем не менее, с публикой мы сдружились, а с некоторыми её представителями так и вовсе стали вполне себе активно приятельствовать.
Мы, и сам того не заметив, начали всё глубже и глубже погружаться в жёсткий, но совершенно уникальный в своей атмосфере, околофутбольный мир. Я стал ходить на матчи уже на фан-сектор, «пробивать выезды». К слову, на выезды мы катались не только за футбольный «Ростов», но и баскетбольный «Локомотив», который чуть позже благополучно переехал на Кубань. «Локо» был довольно щедр и лоялен. Ни в каком фан-клубе состоять было не нужно, а потому на халяву катались по стране и ближнему зарубежью все кому не лень. В том числе, и футбольное фанатьё.
Помню, как на выезде в Питер, пропили все деньги ещё в поезде. Шизили. Проводница вызывала милицию, чуть ли не каждый час. «Локо» выделил целый вагон под фанатов, чему остальной поезд оказался вовсе не рад. Помню, как катили на «басе» в Одесскую область, по дороге затариваясь дешёвым и вкусным украинским пивом, и периодически запивая им русскую водку, которой клуб нам выдал целых два ящика.
Но самый безумный выезд был, когда я уже давно отошёл фанатской темы и вполне себе благостно работал журналистом на телевидении. «Ростов» вышел в финал Кубка страны и мне поручили поехать, проводить выездных фэнов, отравляющихся поддержать команду на игре в Каспийске. Отснять, как автобусы с болельщиками отъезжают от стадиона, записать с ребятами интервью.
Съёмка была вечером, а дневных в тот раз у меня не имелось. А потому, я блаженно просиживал штаны в операторской комнате отдыха и размеренно накачивался пивом. Денег тогда было достаточно и пили мы много. Ничего нас не ограничивало. Ко времени выезда я был уже прилично пьян, но не взять с собой в дорогу ещё и бутылку коньяка казалось мне весьма неосмотрительным. Когда мы приехали на место и начали работу, я уже ели ворочал языком.
Ребята, у которых я брал интервью казались полны оптимизма, веселы и благодушны. «На Стипе (вратарь команды Стипе Плетикоса) большая надежда! Стипе — наш лев!» — говорил спокойный улыбчивый парень, вовсе не обращая внимания на то, что я раскачивался из стороны в сторону, как камыш на ветру. Кто-то предполагал, что забьёт тот-то и тот. Кто-то говорил о конечном счёте.
Когда мы записали интервью, а оператор начал «набивать» видеоряд, я, на волнах захлестнувшей меня ностальгии, уплыл в прошлое. Блаженно и пьяно грустил, вспоминая о том, что раньше тоже «гонял» за «Ростов». Неосторожно сказал: «Завидую вам, пацаны». На что мне заявили: «Так, поехали с нами. В бас впишем, билет дадим…» И это было на полном серьёзе!
Я колебался лишь несколько мгновений. А потом безапелляционно вручил оператору микрофон и бахвальски заявил: «Ну, давай, брат… Я поехал в Дагестан!» На его изумленных глазах, я сел в автобус и действительно уехал.
Тогда мне звонили редакторы выпуска, продюсеры и даже зам директора телекомпании. Последний изумлённо вопрошал: «Какой финал?! Какой Дагестан?! Ты в бреду там?!» На что я хмельно и радостно кричал: «Это ты там в бреду! Финал кубка! Такое бывает раз в жизни!» У меня не было никаких документов, даже редакционное удостоверение на работе осталось. В карманах наличествовала лишь мелочь, пачка сигарет, да полупустая бутылка коньяка. Но, в это же время, я имел всё что нужно.
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Неподкупные пальцы грехов минувшей молодости незримо тянут успешного инженера обратно на малую Родину — в небольшой провинциальный городок. Меж редких высоток видятся проблески бездумно утраченного главного — теплоты близких, любви родных. Однако, судьба готовит нежданное, для каждого, кто ещё вчера видел наброски новой жизни в чистой тетради — смерть. Но переступив главную черту герой понимает, что его эпилог вполне может оказаться гораздо содержательней, чем вся прижизненная повесть.
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.