Анархо - [4]

Чернявый коротко стриженный парень взирал на пригорюнившихся «кузьмичей» с ликованием. Даже на расстоянии мог отчетливо увидеть, как в их глазах угасает вера в то, что команда ещё может повернуть вспять ход матча. Чужая горечь, ощущение собственного величия… Лишь соседний, отгороженный прочной решёткой сектор, отдавал иную энергию — горячую, звонкую, заставляющую вибрировать подбрюшье и пускать в кровь всё новые и новые инъекции адреналина.

Меж прутьев швыряли проклятия и угрозы скорой и постыдной расправы. Перекошенные злобой лица пучили глаза, кривились чистой злобой. Казалось, если бы не живая стена угрюмого ОМОНа, две людские волны хлынули бы друг на друга и начали бы рвать глотки прямо через решётку.

Миша Лидс прекрасно понимал, почему в некоторых городах местное активное фаньё так любит перебираться со своей «террасы» поближе к гостевому сектору. Эта близость не ведёт к дружбе и пониманию. Лишь к крови. Вряд ли те, кто выдумал такой ход, мечтал о чём-то кроме подогрева до должной температуры, ту живую энергетическую субстанцию, что витает не над полем, а околофутбола.

И сейчас она накалилась достаточно, чтобы дать иллюзию того, что на языке уже есть солоноватый, чуть отдающий железом вкус. Кровь своя, кровь чужая… Какая разница кто платит, если неповторимые минуты чистого безумия достаются всем. Жаль было лишь того, что в этот день краткие мгновения пройдут мимо и достанутся тем, кто не обременён непреодолимыми обстоятельствами.

Обстоятельство стояло рядом с широко распахнутыми глазами и почти менигая взирало на поле.

— Ну что, Лёня, как тебе? — тряхнул за плечо четырнадцатилетнюю «помеху» веселью, стоящий за спиной бритоголовый фэн. — Лидс, — толкнул он уже насторожившегося чернявого парня, — то, что ты брательника своего на этот выезд взял — самое правильное, что ты делал в своей жизни! Когда ещё такое будет, что мы этих ублюдков, на их же поле, так жёстко без вазелина натянем?! Зрелище уникальное, мать его! Уникальное!

Лидс сдержанно улыбнулся, чуть приобнял младшего брата и, сквозь шум гарцующего победный танец сектора, проорал в самое ухо: «Если будет что на трибуне — стой на месте, на «серых» не прыгай! Понял?» Юноша послушно закивал и снова переключился на созерцание зелёного прямоугольника, где двадцать два спортсмена-миллионера уже доигрывали дополнительное время.

Разочарованные зрители обреченно тянулись к выходам, на всякий случай, оглядываясь, каждый раз, когда ещё не до конца опустевшие трибуны обнадеживающе вздыхали по надуманным поводам. То удар «на удачу», почти с середины поля. То, казалось бы, неплохой прорыв по флангу, но бездарный навес, куда-то за ворота. Отважные гости были упорны и скрупулезны в обороне, сосредоточив у своей штрафной практически всю команду. Лишь в районе центрального круга перетаптывался одинокий, вышедший на замену нападающий, оставшийся там лишь приличия ради.

Но вот, когда судья в очередной раз мельком глянул на секундомер, а хозяева пошли на финальный отчаянный штурм, в слепой надежде на гол престижа, самонадеянный прострел заплутал в ногах обороняющихся, и рослый темнокожий защитник выбил мяч далеко в поле.

Одиноко пытающийся не забраться в офсайд форвард гостевой команды даже не сразу понял, что настал именно его час. Чисто инстинктивно принял мяч, промедлил самую малость и ринулся к чужим воротам. Двое заигравшихся в абордажников на подхвате защитников катастрофически не успевали за шустростью молодых и свежих ног. Вратарь отчаянно бросился на противника, но, за мгновение до того, как плоть врезалась в плоть, мяч мягко пролетел над запоздало вскинутыми вверх руками и «парашютом» приземлился за линией ворот.

Гостевой сектор взорвался. Прыжки десятков фанатов раскачивали трибуну в такт всепоглощающей радости.

— Ты видел это?! Ты видел?! — сверкал восторженными глазами четырнадцатилетний паренёк, пытаясь поймать хмельной от футбольного счастья взгляд брата.

— Нет, Лёня, нет! — сквозь смех отзывался Лидс. — Такого — нет! Три банки! Три! На выезде! Тем, кто в прошлом году в Лигу Чемпионов рвался! Нет, Лёня, такого я ещё не видел…

Протяжный судейский свисток поставил точку в позоре хозяев и триумфе гостей. Местные болельщики всё так же понуро проползали под трибунами прочь со стадиона, из-за решётки, с соседнего фансектора, проклятья сыпались всё интенсивнее, громче и казались на диво изощренными. На «террасу» приезжих фанатов черной змеей вползало все больше «омоновцев-космонавтов». Лишённые же шлемов офицеры обводили толпу цепкими взглядами, выискивая потенциальных зачинщиков бойни, но, на своё же благо, не находили.

— Чего это они? — кивнул на подкрепление Лёня.

— Нормально всё, — похлопал его по плечу Лидс. — Наша охрана. Сейчас эти ублюдки рассосутся, — небрежно махнул он на хозяйский фансектор, — и они нас к автобусу выведут.

— Это всегда так?

— Нет, не всегда. Но, сейчас же не двухтысячный, слава Богу… Мусора уже научились понимать, когда «дубьём» махать, а когда чего-нибудь нужное сделать. Без них нас прямо у стадиона «накроют». Так что, сегодня мусор человеку — друг.

Автобус казался смятой и бесстыдно тесной консервной банкой. Царили духота, жар и вонь разгоряченных тел. Проход меж сидениями был забит наглухо, словно в утренний час пик. Те, кто успел занять места, принимал на колени груз чужих тел. Лишь отъехав от стадиона достаточное расстояние, перегруженный транспорт начал порционно избавляться от пассажиров. Те, кому посчастливилось забить выездные места, в выделенном клубом автобусе, оставался. Те, кто приехал болеть за любимый клуб своим ходом, ретировались и расползались по чужому городу, чтобы после направится в обратный путь своим ходом.