Analyste - [124]

— Это я поцеловала тебя, мама. Я разбудила тебя? Извини!

— Джеки! Ты дома! — Мари осторожно прижала ее к себе: по привычке она пыталась не причинить ей боль в местах с самыми темными синяками.

— Мама, не бойся: я сегодня там не была! И больше меня забирать не будут. Так сказал мужчина, отбивший меня у плохих людей, — Аналитик. От него пахло тобою, шампанским и кровью. Он — сильный и добрый волшебник. А еще он просил тебе передать, что никогда тебя не забудет. Ты его знаешь?

— Да, мое солнышко, я его знаю! — Ошарашенная этим потоком новостей Мари невольно начала плакать.

— Мамочка, ты плачешь? — почувствовала ее слезы Джеки. — Почему? Я тебя расстроила? Да? Ты ведь еще увидишь его, правда?

— Да, конечно, я его еще увижу.

— Жаль, что не увижу я. Он красивый?

— Он… Он похож на твоего отца.

И тут из покрытой бледно-розовой выцветшей краской голой стены спальни, натянув ее поверхность, как резиновую, вышел Уриэль. Оказавшись в комнате, он доброжелательно улыбнулся и сказал:

— Доброе утро! Надеюсь, я не потревожил ваш сон!

— Чем обязаны такому раннему визиту, Уриэль? Почему через стену? Может, вас смутили наши соседи по лестничной площадке? — Ангел застал Мари не в самый подходящий момент. Впрочем, с ним бы она не стала любезничать в любом случае.

Уриэль еще раз расцвел неискренней улыбкой и похлопал по спортивной сумке, которая была в его руке:

— Мари, я принес кое-что, что пригодится вам и дочери по возвращении на Землю.

У Мари пересохло в горле от очередной неожиданности.

— Пройдемте в гостиную. И что же это? — спросила она, когда они оставили Джеки в спальне.

— Современная одежда: ведь вы не хотите появиться на Земле в ваших сегодняшних обносках или вообще голыми, как Терминатор. Документы: ведь вы умерли, а потому для официального мира вам придется родиться опять, в новых метриках, водительских правах и так далее. Кредитные карты, наличные и номера счетов в банках: Законодатель приказал дать вам и это, чтобы не отвлекаться на примитивную борьбу за существование в оставшейся вам жизни.

Тут Уриэль сделал драматическую паузу:

— А теперь и самое главное! Законодатель — не Бог и не может дать твоей дочери глаза. Но их могут дать другие. Вот в этой папочке — адрес клиники в Швейцарии, где Джеки с большими шансами на успех могут трансплантировать донорские глаза.

— Какие глаза? — не поверила своим ушам Мари.

— Донорские! — не моргнув глазом, ответил Уриэль. — Обычно пациенты клиники покидают ее с несколько темноватыми глазами: ведь доноры попадаются преимущественно из нуждающихся частей мира. Но я персонально позабочусь о том, чтобы для Джеки они были подобраны такого же цвета, как у одного из ее родителей.

Тут Уриэль — большой специалист по извлечению глаз — нехорошо улыбнулся. Мари инстинктивно вздрогнула и на секунду замолчала.

— В этой же клинике, кстати, позаботятся и об отпечатках пальцев, — продолжил он, — вам нужно будет окончательно распрощаться с несчастливым прошлым.

Мари продолжала молчать. Уриэль обеспокоился. Его лучезарная улыбка несколько померкла.

— А вы ведь действительно постарели, — безжалостно сказала Мари побледневшему при этом ангелу, — разве такое возможно?

— Нет! Все обладающие душой существа в этом измерении — вечны!

— А вы уверены, что обладаете душой?

Уриэль обиженно промолчал.

— Так вот! — наконец сказала Мари и достала из кармана договор, подписанный с Законодателем. — Я отказываюсь от причитающегося мне и моей дочери.

Уриэль на мгновение лишился дара речи. Его красивое поблекшее лицо посерело еще больше:

— Да вы хоть понимаете, что творите? Ведь вы уже сделали все, что нам от вас было нужно! Ведь это глупость! Что и кому вы хотите доказать?!

Мари отрицательно покачала головой, сжала губы и с усилием порвала пергамент. Вдоль линии разрыва с треском пробежала череда искр. Договор потерял силу. Мать и дочь остались в Аду. С лестничной площадки доносились ругательства обколовшейся шпаны, ищущей свежую протоплазму. Уриэль опять предпочел уйти через стену.

В Луанде был тихий, безветренный вечер. Правда, те, кто понимал толк в погодных нюансах Южной Атлантики, могли заметить и подозрительный цвет облаков, и своеобразное поведение птиц, и несколько давящую атмосферу. Наконец, и данные космической съемки, и даже простой барометр — все предвещало шторм и бурную ночь. Больницы и морги, авиабазы и посольства — все проверяли запасные дизельные генераторы. Начальник электросети города привычно молился, чтобы она пережила и этот катаклизм. Морские суда спешно стремились укрыться в порту. Самолеты торопились либо побыстрее покинуть небезопасный район, либо, наоборот, совершить посадку до того, как все начнется.

Одним из этих самолетов был и самолет из Франкфурта, немного обеспокоенный экипаж которого доставил в Луанду полторы сотни ничего не подозревающих пассажиров. Правда, трое из них, прибывшие в Германию из Москвы, все же знали о предстоящем природном явлении, и это их несколько беспокоило. Ведь эти подтянутые мужчины не самого высокого, но и не самого низкого роста, с ничем не примечательными лицами, были членами элитного подразделения ГРУ, которое было издавна призвано выполнять поручения не столько советского (а затем и российского) государства, сколько приказы руководителя Главного Разведывательного Управления или в крайнем случае начальника Генштаба или министра обороны. Неоднократные попытки чекистов инфильтрации в подразделение своего человека или, на худой конец, перевербовки одного из военных с угрюмым повторением заканчивались одним и тем же: несчастными случаями при прыжках с парашютом, гибелью от неосторожного обращения с оружием или, наконец, кондовым «засыпанием» за рулем. Чекисты злились, и злились сильно, но в то же время не могли не отдать должное профессионализму старых конкурентов, чью организацию им так и не удалось прихлопнуть за все эти более чем семьдесят лет.