Анабасис во времени - [58]

А может, двадцать один?

Взбешенный, на сей раз направлением собственных мыслей, Алек стиснул хрупкое запястье.

— Идем.

Всю дорогу до деревни Сарайи не проронила ни слова и только у порога нового жилища нарушила молчание.

— Заклинаю, Александр, возьми меня с собой.

По ее щекам струились слезы. Алек дрогнул, но быстро взял себя в руки. Сарайи и прежде была обузой, а в свете недавних событий ее присутствие грозит катастрофой.

— Прости, не могу, — отрезал он. — Прощай.

— Ты просто боишься! — Сарайи крикнула вслед и горько зарыдала.

Алек прибавил шагу, чтобы не слышать душераздирающих всхлипов. Утренний туман давно рассеялся, но перед глазами стояла пелена. Однако стоило протереть веки, и пелена исчезла.

После пятидневного похода, армии Кира под конвоем добрались до реки Запат. Клеарх повелел разбить лагерь и, обеспокоенный растущим недоверием войска к персам, отправился на встречу с Тиссаферном. Тот выслушал упреки и предложил созвать всех греческих стратегов, дабы окончательно разрешить конфликт. Клеарх согласился. Однако многие генералы отнеслись к идее скептически. В итоге, сопровождать Клеарха вызвались лишь Менон, Проксен, Сократ, Агий и еще двадцать лохагов. Расправу учинили в палатке Тиссаферна. Все случилось быстро. Покончив с пятью генералами, персы принялись за оставшихся снаружи лохагов.

Когда весть достигла греческого лагеря, поднялась паника. Растерялись и офицеры, и рядовые. Словом, все.

Кроме Ксенофонта.

Надо сказать, афинянин не принадлежал ни к высшим, ни к низшим чинам. К наемникам примкнул по просьбе старинного товарища Проксена, вопреки уговорам своего наставника Сократа, и хотя считался стратегом, официального назначения не имел.

Именно Ксенофонт дал отпор Ариейю, Артаозу и Митридату, когда те в сопровождении конного отряда явились к грекам и потребовали сложить оружие. По словам персов, казнили только Клеарха; Агия и Сократа, Проксена с Меноном якобы пощадили и в скором времени отпустят. Проницательный Ксенофонт потребовал, чтобы пленных освободили немедленно.

Не ожидавшие сопротивления персидские военачальники смутились.

— Царю не понравится твоя дерзость, — заметил Арией.

— И не нужно, — парировал Ксенофонт.

Трое персов нахмурили лбы, а после гневно развернули коней и поскакали прочь, уводя за собой кавалерию.

Вечером Ксенофонт собрал у себя уцелевших стратегов и обратился к ним с речью:

— Куда девается прозорливость, когда она так нужна? Без начальников мы терпим тяготы и лишения в чужой стороне, но начальники — дело наживное, а тяготы и лишения сопутствовали нам и прежде. Помните: прежде мы не знали врага в лицо и не смели посягнуть на здешние богатства, подчиняясь условиям договора. Теперь договор нарушен, и мы вправе брать что пожелаем. Да, нас лишили полководцев, но учитывая их «заслуги», потеря невелика. Вы наверняка думаете: верно, но разве армии Ариейя и Тиссаферна не окружили нас со всех сторон? Отвечу: а разве нас не окружали прежде? Да и кого бояться? Тиссаферна, чье войско мы обратили в бегство? Или Ариейя, который сам позорно покинул боле брани? Как ни прискорбна трагическая смерть Клеарха и прочих, давайте сбросим слепящую пелену страха и поймем наконец, что вероломство Тиссаферна обернулось нам на пользу, а не наоборот.

Греки воспрянули духом. Тем же вечером избрали новых начальников: троянец Тимасий сменил Клеарха, Ксантикл-ахеец — Сократа, Клеанор-аркадец — Агия, Филесий-ахеец — Менона, а Ксенофонт-афинянин — Проксена. После назначили новых лохагов. В их числе оказался «Александр-лакедемонянин».

Узнав от глашатая весть, Алек ушам своим не поверил. Каково же было его изумление, когда Ксенофонт вызвал новоиспеченного лохага в палатку и назначил своим помощником. Изумление уступило место восторгу: как помощник он сможет хронолизировать будущего автора «Анабасиса» двадцать четыре часа в сутки.

— Но почему, Ксенофонт? — вырвалось у него. — Почему из стольких достойных кандидатов ты выбрал именно меня, обычного пельтаста?

Ксенофонт, величественный в новом воинском наряде, ждавшем своего часа с самых Афин, тонко улыбнулся.

— По той же причине, что я назначил тебя лохагом. Ты умеешь думать и доказал это еще в Ситтаке. Увы, немногим стратегам дана способность мыслить. Хотя сами они считают иначе, но на деле лишь подгоняют факты под собственные ожидания. Мне же требуется соратник, способный отличить копье с наконечником от крюка. Жду тебя на рассвете.

Поблагодарив, Алек направился к палатке, которую делил с Пасием, но по дороге услышал тихий щелчок — третий картридж закончился. Убедившись, что поблизости никого, он поменял пленку. Футляр пополнился очередной порцией материала для древнезрелища Y-709 под условным названием «Поход десяти тысяч».

У входа в палатку Алек замешкался — лохагу не пристало делить кров с простым пельтастом. Впрочем, плевать. Со шлемом подмышкой он раздвинул полог, вытянулся рядом с аркадцем, и закрыл глаза.

Казалось бы, теперь, когда Сарайи обрела дом, можно спать спокойно. Но не тут-то было. Стоило задремать, как смутная фигура подкрадывалась к задней двери подсознания и принималась жать на звонок, а после убегала, не дожидаясь, пока ей откроют. Так продолжалось всю ночь. Под звуки утреннего горна таинственный мучитель сгинул, оставив Алека теряться в догадках.