Анабасис во времени - [54]

Памятуя о скором предательстве Ариейя, Алек ехидно взирал на происходящее из толпы пельтастов. Чуть поодаль с бесстрастной миной стоял Дурис-беотиец. После инцидента с колесницей конкуренты старательно избегали друг друга, хотя оба понимали, что это лишь временно.

За весь поход Алек сдружился только с аркадцем по имени Пасий. Тот еще с первого дня внушал доверие, а поскольку брататься у греков принято, Алек вскоре обзавелся названным братом.

Сложив оружие, приятели стали устраиваться на ночлег в палатке. Не успели они растянуться на шерстяных одеялах, как Пасий без обиняков заявил:

— Никак не возьму в толк, Александр, почему ты, имея такую прекрасную наложницу, предпочитаешь спать вдали от нее?

Алек подскочил словно ужаленный.

— Откуда тебе про нее известно?

— Утром, когда ты понес мясо к нестроевым, я отправился следом, рассудив, что ни один пельтаст не будет нагуливать аппетит без особых на то причин. А твое равнодушие к женщинам из окрестных деревень убедило меня, что твоя наложница стоит того, чтобы взглянуть на нее хотя бы одним глазком. Так и вышло.

— Никакая она не наложница, — буркнул Алек. — Навязалась на мою голову, и только.

— Тогда я возлягу с ней, — сообщил Пасий, поднимаясь.

Алек схватил его за руку и с силой потянул обратно.

— Знаешь, я передумал. Сам возлягу. А ты, Пасий, держись от нее подальше.

Он скатал одеяло, нахлобучил шлем. Пасий на мгновение растерялся, но недоумение тут же сменилось понимающей улыбкой.

— Прости, Александр, сразу не сообразил, что ты ее любишь.

«Не люблю!» — хотел было отрезать Алек, но вместо этого молча выскользнул из палатки. Говори не говори, все равно не убедишь Пасия в том, что он собирается возлечь подле Сарайи с единственной целью — защитить ее. Да и нужно ли убеждать? Пускай четвертая Заповедь путешественника во времени — всего лишь перефразированная банальность, но если нарушать ее систематически, назад не вернешься. В Риме уподобляйся римлянам, и никак иначе.

Сарайи сидела в отблесках огромного костра, у которого пировали греческие наемники и с полдюжины «обозниц»; ячменное вино лилось рекой. За спиной девушки виднелась массивная фигура старика Анития.

Алек рывком поднял невольницу на ноги.

— Пора спать.

Он бросил оружейнику дарик и велел Сарайи показать дорогу к обозу. Та безропотно повиновалась, но в конце пути вскинула глаза и спросила:

— Сегодня мы сольемся воедино, О Великий?

— Разумеется, нет! — Раздраженный Алек запрыгнул в обоз и начал стелить одеяло, но как ни старался, оно наползало на соседнее «ложе». Потом наклонился и подал девушке руку

— Забирайся.

Сарайи выпрямилась в лунном свете.

— Не надеялась увидеть тебя сегодня, О Великий. Думала, ты меня ненавидишь.

— Меня зовут Александр, а не Великий, и ненависти к тебе я не испытываю. — Он покосился на ее босые ноги. — Почему сапожник до сих пор не сшил тебе сандалии?

— Обещал закончить к утру.

Алек снял шлем, автоматически отключив датчик давления, активирующий и деактивирующий микрокамеру на батарейках. После растянулся на одеяле и, пожелав Сарайи спокойной ночи, закрыл глаза. Однако сон не шел. Разлепив веки, Алек взглянул на лежавшую рядом девушку. В сиянии звезд ее умиротворенное личико было точь-в-точь как у его младшей сестренки. Конечно, сейчас Марианна изменилась, повзрослела, но Сарайи напомнила ее в тот судьбоносный день, когда сестра открыла ему «страшную правду». При мысли о «страшной правде» Алек содрогнулся и ощутил еще большую ответственность за Сарайи. Нужно найти ей хороший дом и покончить с этим. Может, какая-нибудь зажиточная семья из соседней деревни захочет ее приютить. Так или иначе, ребенку не пристало волочиться за солдатами по пятам. Да, придется попотеть, но устроить Сарайи как следует.

III. Танатос

Клеарх с Ариейем надумали отступать и добраться окольным, противоположным «Восхождению» маршрутом, до греческой колонии Трапезу нт на берегу Черного моря.

Из Итерны армии Кира двинулись на север, в Мидию. К полудню второго дня им повстречалось стадо вьючного скота, пасшееся на отдаленном холме. По всему выходило, что войска Артаксеркса где-то неподалеку и наверняка следят за отступающим противником.

Заночевать решили в близлежащем поселке, чьи жители, к несчастью, мигрировали, прихватив с собой все припасы и скот. Наутро в лагерь явились двое посланцев Артаксеркса с донесением, что царь желает заключить мир. Клеарх заупрямился, мол, солдаты голодные, а на голодный желудок мир не заключают. Тогда посланцы любезно сопроводили воинство в северную деревушку, где было вдоволь еды. Позже к ним присоединились солдаты Ариейя.

Через несколько дней, при активном пособничестве Тиссаферна, вчерашние враги заключили мир. Артаксеркс пообещал благополучно вывести наемников в Грецию и по возможности снабжать их в пути провизией. Греческие же генералы пообещали не допускать по пути мародерства.

Оставалось неясным, какую роль предстоит сыграть армии Ариейя.

Тиссаферн отправился к персам за конвоем. Минул двадцать один день. К Ариейю регулярно наведывались родственники из свиты Артаксеркса, дабы убедить военачальника, что царь не питает к нему ненависти. Греческие генералы, не доверявшие Тиссаферну, начали косо поглядывать на недавнего союзника, и когда первый прибыл с одной персидской армией, а Оронт, зять Артаксеркса — с другой, Клеарх приказал своим солдатам держаться подальше от сопровождения и от воинов Ариейя. Через пять дней войско десяти тысяч переправилось через широкий канал и очутилось на берегу Тигра. Арией с персидскими отрядами ушли далеко вперед и не показывались. Через реку мостом тянулись тридцать семь связанных воедино плоскодонок. Рассудив, что Тиссаферн, Оронт и Арией уже перебрались на ту сторону, Клеарх решил не торопиться и велел разбить лагерь близ лесопарка, граничившего с западными окрестностями города Ситтака.