Анабасис - [24]

(3) Когда они сошлись, Клеарх сказал: "Тиссаферн, мы дали клятвы и обещали не причинять друг другу зла. Однако я вижу, ты охраняешь себя от нас, словно мы твои враги, и мы, заметив это, также охраняем себя. (4) Но поскольку, присматриваясь, я не заметил, чтобы ты старался причинить нам зло, а с другой стороны, я уверен, что мы даже и не замышляем ничего подобного по отношению к тебе, то я решил поговорить с тобой и постараться устранить обоюдное недоверие. (5) Ведь известно, что, опасаясь друг друга из-за клеветы или подозрений, люди часто слишком поспешно действуют, стремясь предотвратить беду, и причиняют неисчислимые бедствия лицам, не имеющим дурных намерений и даже не помышляющим ни о чем подобном. (6) Полагая, что такое безрассудство можно всего лучше пресечь путем беседы, я явился к тебе, желая доказать, что ты не доверяешь нам без всяких оснований. (7) Во-первых, – и это всего важнее, – клятвы, произнесенные перед лицом богов, запрещают нам враждовать друг с другом. Я не хотел бы быть на месте человека, сознающего себя нарушителем подобных клятв. Куда, думается мне, и с какой скоростью надо бежать, чтобы спастись от гнева богов? Способен ли самый густой мрак скрыть этого человека, и в какой крепости он может найти защиту? Ведь в мире все подчинено богам и они равным образом над всем властвуют. (8) Так я полагаю, о богах и клятвах, при помощи которых мы сообща установили дружбу и утвердили ее. А что касается до дел человеческих, то я полагаю – в настоящее время ты являешься для нас высшим благом. (9) Ведь при тебе всякая дорога для нас доступна, через всякую реку мы можем переправиться и нет у нас недостатка в продовольствии; и без тебя нам придется плутать во мраке, так как мы не знаем пути, каждая река – препятствие, каждое скопление людей внушает, страх, но еще страшнее пустыня, так как она полна безмерных бедствий. (10) Но если, обезумев, мы все же решились бы погубить тебя, нашего благодетеля, то разве мы достигли бы этим чего-нибудь, кроме войны с царем, новым и самым могущественным противником – эфедром?[112] В то же время ты сейчас увидишь, каких великих надежд я сам мог бы лишиться, допустив дурной по отношению к тебе поступок. (11) Я стремился стать другом Кира, полагая, что он был тогда наиболее способен, при желании, осчастливить человека. Теперь я вижу в тебе человека, облеченного властью Кира, получившего его область и сохранившего, кроме того, и свою собственную; а царское войско, которое было враждебно Киру, является для тебя союзным. (12) Раз это так, то неужели найдется, такой безумец, который не пожелал бы стать твоим другом? Но я упомяну также о тех обстоятельствах, которые подают мне надежду на то, что и ты со своей стороны склонишься к дружбе с нами. (13) Мне известно, что мисийцы доставляют вам много хлопот, и я полагаю, что с имеющимися у меня силами я смог бы принести их к покорности. Это относится и к писидийцам. Да, по слухам, и многие другие народы ничем от них не отличаются, и я, думается, мог бы устранить эту непрестанную помеху вашему благополучию. Что же касается до египтян, на которых вы, как я знаю, особенно гневаетесь, то разве существует какая-либо иная сила, кроме той, которая сейчас находится при мне, при помощи которой вы были бы в состоянии достаточно их наказать?[113] (14) Ведь, имея нас при себе, ты вернулся бы домой самым могущественным другом для своих соседей или, если кто-нибудь из них стал бы враждовать с тобой, полновластным его господином. Мы ведь служили бы тебе не только ради жалованья, но также из благодарности за наше спасение. (15) Когда я размышляю обо всем этом, твое недоверие к нам кажется мне столь непонятным, что я с радостью услышал бы имя того необычайно красноречивого, человека, который сумел убедить тебя в наших против тебя кознях". Так говорил Клеарх, а Тиссаферн ответил следующим образом.

(16) "Я радуюсь, Клеарх, слушая твои разумные речи. Мне кажется, ты понял, что, желая мне зла, ты тем самым злоумышляешь против самого себя. В свою очередь, выслушай меня и пойми, что также несправедливо было бы с вашей стороны не доверять царю или мне. (17) Неужели ты думаешь, что при желании погубить вас у нас нехватило бы всадников, пехоты или вооружения, при помощи которых нам не трудно было бы разбить вас, не подвергаясь никакой опасности понести поражение? (18) Или тебе кажется, что у нас нет подходящих для нападения местностей? Разве вам не придется с большим трудом проходить по бесчисленным равнинам[114] , жители которых дружественно к нам расположены? Разве вы не видите перед собой горные хребты непроходимые для вас, если бы нам удалось предварительно их занять? Разве недостаточно рек, у берегов которых нам легко было бы сражаясь, уничтожить вас по частям? Среди них есть и такие реки, которые вы и вообще не сумели бы перейти без нашей помощи. (19) Допустим даже неудачу во всех этих начинаниях, но огонь все же сильнее посевов. Мы могли бы сжечь поля и поставить вас лицом к лицу с голодом, а с ним вы не в состоянии справиться при всей вашей храбрости. (20) Почему же, располагая столькими возможностями для борьбы с вами, из которых к тому же ни одна не связана с риском, мы должны выбрать тот способ, который один только и является нечестивым перед богами и позорным перед людьми? (21) Те, что стремятся достичь чего-либо путем ложной клятвы перед богами и вероломства перед людьми, – это совершенно беспомощные, находящиеся в затруднении и нужде и притом дурные люди. Мы, Клеарх, не таковы, мы не безрассудны и не слабоумны. (22) А почему, имея возможность погубить вас, мы не сделали этого? Да будет тебе известно: причина этого – мое горячее желание заслужить доверие эллинов. Я хотел бы, чтобы наемные войска, с которыми Кир пришел сюда, полагаясь на них потому, что он выплачивал им жалованье, совершили обратный поход со мной, оставаясь надежными в силу оказанного им благодеяния. (23) Ты уже упомянул о том, какие услуги вы можете мне оказать, но мне известна еще одна и самая из них главная: только одному царю приличествует носить прямую тиару