Амурский плацдарм Ерофея Хабарова - [72]

Войдя вслед за его телохранителями в огромную комнату, генерал не увидел там ни единого человека, кроме пожилого мужчины с умным и открытым лицом. Перед ним стоял столик для чайной церемонии с двумя фарфоровыми чашечками.

– Именно так! – предугадал тот ещё не прозвучавший вопрос, делая знак воинам удалиться. – Мы будем беседовать с вами наедине, если, конечно же, мой гость не против!

Поражённый высказанным ему доверием, Лантань даже не нашёлся сразу, как ему ответить. Против его воли этот человек оказался ему неожиданно симпатичен.

– Вы наверняка считали меня монстром! – заметил У Саньгуй, грустно улыбнувшись. – Как же так – посметь покуситься на священную особу императора! Но ведь династия Цин совсем недавно заняла императорский престол! Ещё три десятка лет тому назад отец нынешнего Сына Неба был всего лишь мелким князьком маньчжурского клана Айсин Гёро!

Сделав глоток благоухающего удивительным ароматом чая, князь аккуратно поставил чашку на столик из красного дерева.

– Лишь благодаря мне они заняли Трон Неба! – спокойно заметил он. – Именно я пропустил армию маньчжурского принца Доргоня через Великую стену! Собственной рукой я убил Чжу Юлана, последнего отпрыска минской династии! Я дал им всё, а взамен они отняли у меня жизнь самого дорогого человека!

После этих слов голос гордого князя внезапно дрогнул, и предательская слеза скатилась по его щеке.

– Год назад я отказался повторно принести клятву верности маньчжурам! – сказал он. – И тогда они тайно казнили в Пекине Гао Ши, моего единственного сына и наследника! Именно поэтому я поднял мятеж и организовал заговор против Сюанье и его приспешников! Можешь назвать это местью, если хочешь!

Лантань внимательно слушал его, не желая упустить ни единого сказанного слова. Его мысли и чувства были в смятении, и он не знал, что ему делать: задушить У Саньгуя голыми руками, выполнив свой долг солдата, или высказать ему искренние слова сочувствия.

– Кем ты считаешь меня, генерал? – вдруг спросил князь, как будто проникнув в самые затаённые уголки души своего пленника. – Только не криви душой! Мне рассказывали, будто ты всегда говоришь чистую правду!

– Меня уверяли, что вы предатель собственного народа! – искренно ответил тот, не опуская глаз. – И что, если бы не ваша измена, маньчжуры никогда бы не утвердились в Китае!

Низко склонив голову, У Саньгуй стал внимательно рассматривать витиеватые узоры стоявшего перед ним резного столика.

– Может быть, ты и прав! – наконец произнёс он. – Я расскажу тебе всё… Когда я командовал Восточной армией, то был единственной преградой маньчжурам на пути в Поднебесную. Они наступали с северо-востока, а миллионная армия восставших крестьян Ли Цзэчэна – с запада. Я один оказался между двух огней… Как раз в тот момент никчёмный император Юцзянь повесился, а взявшие Пекин повстанцы казнили моего отца и всех родственников…

Плеснув себе чая, князь несколькими глотками осушил до дна чашку из тончайшего фарфора.

– После этого обратного пути у меня уже не было. Я присягнул маньчжурам на верность, а взамен получил титул Стража Запада и Князя первой степени. Я был свидетелем того, как в Пекин привезли робкого мальчика по имени Фулинь, отца нынешнего императора…

Презрительно усмехнувшись, У Саньгуй долго молчал, словно не хотел более ворошить пережитое.

– Потом я почти двадцать лет добивал не желавших подчиниться «северным варварам» мятежников и покорял новые провинции! – продолжил он. – В благодарность год назад маньчжуры приказали мне сдать пост наместника и распустить армию. Я отказался это сделать, и тогда они расправились с моим сыном…

Внезапно князь вынул из-за спины меч и протянул его своему пленнику.

– Теперь ты знаешь всё! Если хочешь, убей меня, я давно уже потерял интерес к жизни!

Не раздумывая, генерал покачал головой, не желая прикасаться к предложенному оружию.

– Я не буду просить у тебя изменить своему господину! – сказал У Саньгуй, вкладывая клинок в ножны. – Может быть, он действительно является для тебя истинным Сыном Неба. Если хочешь, ты можешь остаться, если нет – я не буду удерживать тебя! Напомни императору, что его отец когда-то называл меня Стражем Запада!

Глава XXV. Симбирское сидение

Постепенно за Степаном Разиным закрепилась грозная слава атамана, не знающего поражений. За ним пошли тысячи россиян, обездоленных и фактически превращённых в рабов тогдашними «хозяевами жизни».

Под натиском разинской армии пали один за другим Царицын и Астрахань, Саратов и Самара…

– А что дале делать будем, батька? – спросил однажды Ондрюшка Михайлов, лихо заломив шапку набекрень. – Породу-то боярскую не перевести на Руси да измену калёным железом не вывести!

– На Москву пойдём! – недолго думая, ответил тот. – Как там в песне нашей поётся: «воровства да разбою на Москве много есть, за теми ли стенами белокаменными, за теми ли воротами кремлёвскими…»

Немного оторопевший от сказанного, Михайлов некоторое время не мог даже найти нужных слов.

– Это как же пойдём? – заморгал он белёсыми глазами. – Рекою Доном, а опосля через Белгородскую черту али по Волге-матушке?

– По Дону не пройдём! – покачал головой Степан. – Будут там нас ждать кровопивцы царские. Потому по Волге направимся, дольше идти придётся, зато вернее!