Амирспасалар. Книга II - [35]

— Угадал! Посмотрим, чем живут и что делают ученые отцы, — ответил Захарий, вставая с тахты.

Долго ехали Захарий и Ростом по предместью, далеко раскинувшемуся от крепостных стен Ани до предгорий, мимо мастерских и домов ремесленников, вдоль низких оград садов и огородов. Вода звонко журчала в уличных арыках. Мерно грохотали молоты в кузницах, им вторило дробное постукивание молотков медников. Согнувшись в три погибели, огородники терпеливо собирали осенние овощи на грядках.

Ростом часто останавливал коня и расспрашивал редких прохожих о школе философов, но никто не знал. Наконец, в глухом переулке, на самой окраине предместья, где уже начинались городские пашни, старый огородник указал на небольшой полуразвалившийся дом из темно-серого туфа.

— Вон в том доме живут какие-то чернецы. Бедно живут, парон-джан, совсем бедно! — покачивая головой, прошамкал старик.

Через разбитые ворота Захарий въехал на коне в небольшой двор, заросший высоким бурьяном, и, спешившись, пошел по протоптанной в траве тропинке к дому. В дверях с недоумевающим видом стоял пожилой монах в заплатанной рыжей рясе, подпоясанной черным поясом, в сандалиях на босу ногу. Ветер играл полуседыми длинными волосами на непокрытой голове. Чернец первый поклонился незнакомому вельможе.

— Я — шаханшах, — просто заявил великан в бархатной одежде, отвечая на поклон чернеца.

На умном худощавом лице монаха отразились изумление и тревога. Сухие губы разжались. Снова кланяясь, он тихо сказал:

— Приветствую тебя, великий государь, в скромной обители философии! Не обессудь на нашу бедность и соблаговоли войти в дом…

В большой комнате с небеленными стенами, кроме длинного стола со скамьями, ничего не было. На грубо сколоченных полках лежали грудами пергаментные свитки. В углу помещался большой камин, в котором стоял стеклянный сосуд для перегонки жидкостей. Усевшись на скамью, Захарий задал вопрос:

— Кто глава сей школы? Ты, отче, сядь, у меня с тобой разговор долгий будет.

— Я, смиренный Акоп-вардапет, главенствую в школе, по избранию, — ответствовал монах, усаживаясь на длинную скамью рядом с правителем.

— Так. А где же остальные вардапеты?

— В поле, государь, работают пропитания ради.

Захарий насупился. После молчания он спросил отрывисто:

— Почто до сих пор не явился ко мне во дворец, вардапет?

Вардапет потупил голову, потом несмело ответил:

— Не решался, государь. Сказывали, не любишь ты пастырей…

Захарий, вспыхнув от гнева, строго молвил:

— Смотря каких, вардапет! Знаком ли тебе Мхитар Гош, настоятель Нор-Гетика? Так вот, для меня он второй отец, духовный! И Ванакана — ученика его, мужа высокоученого, я уважаю. А с упрямыми и мятежными монахами действительно не лажу… Впрочем, оставим этот разговор! Ты лучше мне, вардапет, расскажи, кто и когда основал вашу школу и чем занимаются ученые философы?

Акоп-вардапет, сразу встрепенувшись, начал проникновенным голосом:

— Тому будет скоро сто лет, как основал нашу академию великий вардапет Иоаннес Имастасер. Хоть и властвовали тогда в Ани нечестивые эмиры, но и во мраке той ночи не угасал светоч науки в древней столице Айастана! Из рода и колена дивного мужа произошли многомудрые и просвещенные учителя, подобные звездам негаснущим и светильникам сияющим, исполнили вселенную словом живым и многомудрым…

Бледное лицо ученого монаха покрылось румянцем. Голос зазвенел:

— Подобно мудрой пчеле загружал он разум свой цветами разных оттенков, запаха и вкуса, нес их в свой родной город Ани и заполнял дом этими сокровищами. Щедро и независтливо одарял он своим благочестивым талантом и, расцветши, пустил побеги, ростки дающие. Окружив себя юношами, он кротко и любовно обучал их сложным и глубоким наукам…

Захарий дивился вдохновенному рассказу невзрачного философа в убогой рясе. «Сколько же любви к науке и какая преданность к памяти учителя у этого человека!»

— Продолжай, отец Акоп! Скажи, каким же наукам обучал мудрый вардапет?

— Сперва грамматике, ключу наук и наставнику чтения. Вслед за этим занялся изучением философских трактатов. После этого приступил он к исследованию движений светил и составлению календаря. Обучал Иоаннес и мудрым рассуждениям Аристотеля и счетным разностям Филона-еврея, со строгостью спрашивая с юношей урок.

— Полезная наука — счетная! — заметил Захарий.

— Вот этим и родственным наукам обучал и наставлял он мозг — кошель мыслей юношей, упражняя и очищая его, готовя к встрече в жизни и с хорошим, и с дурным! — торжественно заключил Акоп-вардапет.

— Кто еще был знаменитым ученым в вашей академии? — спросил Захарий.

— Подвизались в нашей школе и другие ученые философы, врачеватели людских немощей, знатоки тайн природы, исправители календарей и математики, не буду утруждать твой слух перечислением, — скромно ответил монах.

— Прекрасно! А вы теперь чем занимаетесь, ученые мужи? — деловито вопросил Захарий.

Вардапет замялся:

— Уже докладывал я, государь, работой в поле…

— Верно, отче Акоп, я и забыл, — смутился правитель. Встав с места, молвил: — Так вот, нужны ученые люди разные, что и народу армянскому и войску полезными оказаться могут. Особенно нужны врачеватели и знатоки снадобий, эти в первую очередь. Понятно, тер-Акоп?