Амирспасалар. Книга II - [36]

— Понимаю, государь великий. Но разбрелись многие ученые за время агарянского владычества, разрушились их жилища. И если собрать их по твоему приказу надобно, то куда? И как их прокормить? — развел руками вардапет.

Захарий вынул из широкого пояса кошель:

— Здесь сто золотых. Прими на первое обзаведение, отец Акоп, купи одежду своим вардапетам, зерна и масла, словом, всего, что нужно для существования, также пергамент, чернила для занятий. Работы полевые немедленно прекратить! Тем временем я велю моим зодчим выстроить в предместье большой дом — туда и перейдет твоя школа, вардапет. И вклад вам сделаю надлежащий! — заключил правитель, вставая со скамьи.

Вардапет, просияв, забормотал:

— Чем сумеем отблагодарить, государь, за твои благодеяния?

— Вот соберете толковых юношей и будете их обучать полезным наукам. И сами вы послужите своими знаниями народу, — просто ответил правитель и двинулся к выходу.

Вечером Захарий, склонясь при свете витых свечей над пергаментом, писал в Нор-Гетик:

«Я выполнил, отче, твою просьбу, посетил ученых в предместье. Решил восстановить школу философов Иоаннеса Имастасера, дал им денег. А Джундику велю для них дом построить. Лишь бы отцы те больше полезных знаний давали юношам да и сами пользу принесли Айастану — ты напиши им об этом…»

Глава XIII. В АХТАЛЕ НЕСПОКОЙНО

Князю Иванэ не пришлось участвовать в освободительном походе на Айрарат и приобрести там (по закону «цены крови») новые земли. А в наследство от отца Саргиса ему достались лишь две крепости на севере — Ахтала и Каян с прилегающими угодьями. Затаив недовольство несправедливым разделом, в ожидании громадного наследия от старшего (бездетного!) брата, Иванэ с надеждой поглядывал на подраставших сына Авага и красавицу дочку Тамту. А пока что он хозяйственно обстраивался в своих имениях, не давая спуска нерадивым. Пуще огня побаивались работники придирчивого, жестокого хозяина, зачастившего в Ахталу, находившуюся близ Тбилиси. С ним иногда приезжал и двенадцатилетний долговязый Аваг. Управителем имения князь имел танутера Паткана, который по злобности характера превосходил сельских старост всей округи. Никто лучше не умел выколачивать подати, никто настойчивее не гнал поселян на барщину. За эти качества возвеличил Паткана князь Иванэ и сделал полноправным властителем над своими многочисленными крепостными.

В злополучный день ареста церковными служками учителя Петроса не было в кузнице. Заблаговременно собрав скудный скарб, с помощью верного Абгара, молодой оружейник сначала отправился в городское предместье, где проживал Галуст с семьей. Тепло попрощавшись с невесткой и чмокнув младенца в люльке, Петрос вышел с Галустом за околицу. Позади них Абгар гнал ишака с вещами.

— Куда теперь стопы свои направишь, братец? — осторожно спросил Галуст и поспешно добавил: — Не вздумай только возвращаться в Хожорни!

— Там мне и делать нечего, Галуст-джан, мать померла, а родичи побоятся беглеца. Я лучше пройду дальше, до Ахталы, — ответил раздумчиво Петрос. Обняв напоследок брата, он зашагал рядом с Абгаром за ишачком по пыльной дороге. Долго глядел им вслед Галуст…

Появление в Ахтале двух новых людей городского облика сначала насторожило управителя. Узнав, однако, что прибывшие — кузнецы по ремеслу и даже знают оружейное дело, Паткан удовлетворенно хмыкнул:

— Кузнецы, говоришь? А ну пойдем в кузницу, давно она пустует, посмотрим, как вы ковать железо способны!

Проходя по селу, Паткан подозрительно оглядывался по сторонам. Селение казалось вымершим. «Ага, все в поле!» — думал управитель. Быстро убедившись в хорошем знании кузнечного дела, Паткан повелел пришельцам устроиться в селе и назавтра же приступить к работе.

Незадолго до прибытия Петроса и Абгара в Ахталу приезжал владелец замка и с ним вместе необычайный урод. За недорогую цену Иванэ перекупил у Вачутяна шута Оркана. Урод не понравился княгине Хошак. «Стал сниться мне, проклятый, во сне!» — пожаловалась она супругу и потребовала отправить шута куда-нибудь подальше из княжеского дома… Оркан поселился в ахталинской усадьбе.

Петрос быстро сошелся с местными жителями, которым по вкусу пришлись и большое умельство и острый язык нового кузнеца. В этот вечер Петрос отправился, как обычно, на сельскую площадь у церкви. Там его уже дожидалось несколько земледельцев, присев на корточках за низкой храмовой оградой. Говорили вполголоса.

— Беззаконно поступает княжеский управитель, братья, — с убеждением произнес Петрос. — Как можно на барщине работать больше двух-трех дней в неделю!

— Как бы не так, братец дорогой, — печально возражал селянин постарше. — Да когда работы накопляется много, к примеру, хлеб не убран на господских полях, — по четыре и пять дней в неделю заставляет гнуть спину треклятый Паткан!

— А вы отказывайтесь! — горячо возразил Петрос.

— Тогда изобьют как собак стражники и тотчас посадят на хлеб и воду в подвалы замка. А там они преогромные, все село можно в них упрятать! — со злобой в голосе вмешался рослый земледелец.

— Нельзя уступать кровопийцам княжеским! — вскочил на ноги Петрос. — Иначе съедят они вас без остатка!