Американский рубикон - [17]

«Если что-то предпринимать, то это нужно делать немедленно», — подумал Ливонас. Почти у каждого из демонстрантов в руках была корзина или коробка для угля, а чуть поодаль стояли несколько парней с раздобытыми где-то вагонетками.

Капитан Кини вышел навстречу демонстрантам; следом за ним двинулся командир особого отряда по подавлению волнений, крупный мужчина, но, судя по лицу, нерешительный и слабохарактерный. Кини был высокого роста и худощав. Он явно обрадовался появлению Мак-Колл.

— Они совсем обнаглели, ваша честь. Мы уже стреляли в воздух, но боюсь, как бы они не набросились на нас. — Он понизил голос. — Некоторым полицейским не нравится их задание, они явно симпатизируют толпе.

Мак-Колл слушала его со все нарастающей злостью, затем резко бросила:

— У кого здесь рупор?

Командир полицейского отряда стоял сзади Мак-Колл, не обращая на нее внимания. Он указал на полицейскую машину, остановившуюся у одной из угольных куч.

— В машине есть один рупор, — с нарочитой вежливостью ответил он.

— Принесите рупор сюда, капитан, я не умею им пользоваться на расстоянии.

Офицер покраснел и поспешил к машине. Когда он вернулся, Дженис Мак-Колл взяла рупор и сделала несколько шагов к толпе. Ливонас последовал за ней. От внезапно наступившей тишины всем стало не по себе. Не было слышно ни шума машин на прилегающих улицах, ни гула близлежащих фабрик. Вдруг толпа взорвалась криками и руганью, но, как только Мак-Колл сделала еще несколько шагов вперед, вновь воцарилась мертвая тишина. Стало так тихо, что Ливонас уловил даже легкий порыв ветра.

Мак-Колл подняла рупор.

— С вами говорит мэр, Дженис Мак-Колл. Мне хорошо известно, что вы мерзнете, однако этот уголь предназначен для населения всего Чикаго.

Она ненадолго замолчала, дожидаясь, пока стихнет эхо от ее слов.

— По праву мэра Чикаго я приказываю вам разойтись.

Из толпы раздались свист и возгласы осуждения, но никто не решился броситься на Мак-Колл. Тогда она сделала еще несколько шагов вперед, знаком приказав Ливонасу и Чернигу, чтобы они оставались на месте.

«Она здорово рискует», — подумал Ливонас.

— Приказываю всем разойтись.

Слова Мак-Колл повисли в холодном неподвижном воздухе. Она еще раз оглядела немногочисленную цепочку полицейских за своей спиной, затем вновь повернулась лицом к демонстрантам, которые были на грани того, чтобы стать мародерами. Ливонас проследил за ее взглядом.

Прямо перед ней стояла полная, краснолицая женщина, повязанная старомодной ярко-красной косынкой и зеленоватым шарфом, заправленным в поношенное твидовое пальто; рядом с женщиной стояли мужчина средних лет в меховой шапке и бушлате, школьники старших классов в ярких спортивных куртках; домохозяйки, настолько укутанные от холода, что едва можно было разглядеть их глаза; там же стояло какое-то чучело в потрепанной солдатской шинели с перекошенным от злобы лицом. А сзади все подходили и подходили другие продрогшие и возбужденные люди, которые постепенно теснили первые ряды демонстрантов к цепи полицейских.

«И все ближе к Мак-Колл», — отметил про себя Ливонас.

Ему припомнился переполненный зал во время ее последних выборов на пост мэра, когда сотни избирателей восторженно кричали: «Мак-Колл в мэры!» Интересно, есть ли сейчас в толпе те самые люди…

Мак-Колл стояла в трех метрах от него и крепко сжимала в руках рупор. «Голос ее звучит на удивление твердо, хотя на вид она кажется такой хрупкой женщиной», — подумал Ливонас.

— Я отдала полиции приказ стрелять по любому грабителю без предупреждения!

В толпе снова воцарилась мертвая тишина. Она еще раз, но уже громче повторила то же самое.

Тогда кто-то из толпы, нарушив тишину, прокричал:

— Значит, Дженис, ты притащила сюда свое гестапо!

Краснолицая женщина выкрикнула:

— Она нас обманывает!

«Нет, она не обманывает, — подумал Ливонас. — Она начала игру, и теперь ее уже невозможно остановить. В том-то и состоит весь ужас».

Неожиданно в толпе началось какое-то движение. Несколько кусков угля упали на замерзшую землю рядом с Ливонасом. Первые ряды всколыхнулись и подались вперед, затем так же быстро отпрянули назад. Кини отдал приказ, и полицейские направили оружие на толпу. Волнение достигло апогея. Еще секунда, и тогда конец.

Мак-Колл сделала шаг вперед, и толпа вынужденно расступилась. У Ливонаса перехватило дыхание. Мак-Колл допустила тактическую ошибку, подойдя так близко и провоцируя толпу. Он весь напрягся.

Вдруг невдалеке послышался вой полицейских сирен. Напряженность, подобно воздушному шару парившая в зимнем морозном воздухе, на какое-то мгновение ослабла, а затем совсем спала. Толпа всколыхнулась, раскололась и начала расходиться. Некоторые потрясали кулаками и осыпали проклятиями Мак-Колл, полицию, не забывая при этом и президента Томаса Масси.

Толстушка в косынке не спешила уходить и все время кричала:

— Посмотрите на эту свинью, она-то не мерзнет! Еще бы, в таком пальто! Они все жарятся там у себя в муниципалитете!

Мак-Колл смерила ее презрительным взглядом, потом повернулась и сразу как-то ссутулилась от усталости. Цепочка полицейских распалась, некоторые из них двинулись к машинам.