Американский рубикон - [10]

— Предварительно обложив поставки большим налогом, — резко бросил Ливонас. Он почувствовал, что начинает терять контроль над собой. — Ради бога, Гас, послушай. Ты читаешь какие-нибудь газеты, кроме своей собственной? Ты знаешь, в каком положении сейчас Чикаго? Ты знаешь, каким холодным становится кирпичное здание, если его топить всего четыре часа в сутки?

Ливонас повернулся к стойке за очередной кружкой пива. Несколько посетителей бара равнодушно наблюдали за ними.

— С того момента, как я сюда приехал, я только и слышу эту чертовщину о «страданиях Запада». А на прошлой неделе двадцать человек скончались от холода в одной из лечебниц Детройта, которую почти не отапливали. А ведь на Востоке зима еще только начинается.

Румянец стал потихоньку сходить с лица Фрэнкела.

— Послушай, из-за чего это мы тут затеяли перебранку?

Гас налил себе еще немного пива из бутылки, которую поставил перед ним бармен.

— Я знаю, что на Востоке несладко. Но люди здесь, у нас, считают, что это их нефть, их земля и что их одних заставляют всем жертвовать. И еще вот что я тебе, Энди, скажу. Нам приходится заботиться не только о самих себе, на наши плечи сваливаются все те, кто потерял работу на Востоке и надеется найти ее здесь. Снова началось нашествие деревенщины.

Ливонас с удивлением посмотрел на Гаса.

— Ты говоришь прямо как Де Янг.

— Энди, ты можешь меня серьезно выслушать? — взмолился Фрэнкел. — В Вашингтоне никого не волнует, что угольные компании уничтожают угодья, хозяйничают в Вайоминге и Колорадо, что заводы по производству синтетического горючего практически высушили все источники, которые мы используем для орошения Имперской долины, что население многих небольших городков на Западе вымирает от последствий ядерных и бактериологических испытаний, проведенных там федеральном правительством тридцать лет назад. К тому же эти городишки построены в районах захоронения химических отходов. Итак, скажи честно, что ты думаешь по этому поводу?

— Вся страна в таком же положении, Гас, — неуверенно проговорил Ливонас. Он встал и полез за бумажником, чтобы расплатиться по счету. — Извини за резкость. За эту неделю я побывал во многих местах и всюду слышу одно и то же.

Фрэнкел отодвинул в сторону бумажник Ливонаса.

— Пусть сие красноречие будет за мой счет.

Когда они вышли на улицу, было еще светло. Фрэнкел спросил:

— А Уитмен собирается выступить против Масси на выборах?

— Ты спрашиваешь, чтобы написать об этом?

— Мне хотелось бы…

— Ничего не выйдет, Гас.

Редакция «Икземинер» находилась в квартале к северу от Пятой улицы, и они машинально двинулись в этом направлении.

— Хорошо, не для печати, — согласился Фрэнкел.

— Конечно, он собирается побороться с Масси.

— И ты думаешь, что Масси сам уступит дорогу?

— Нет, мне кажется, его заставят это сделать.

— Ты собираешься руководить избирательной кампанией Уитмена?

— Не исключено.

Ливонас невольно улыбнулся.

— Я не против провести еще одну кампанию против Де Янга.

*

Ливонас примостился на подоконнике в кабинете Фрэнкела и просматривал фотографии, сделанные на участке, который они с Гасом когда-то приобрели на Рашн-ривер. Он ни разу не был там с тех пор, как перебрался в Вашингтон.

— Мэри и я скинулись талонами на бензин и пару недель назад съездили туда на рыбалку, — задумчиво произнес Фрэнкел. — Кругом не было никого, кроме местных жителей. Район прямо-таки вымирает. Ни одного туриста.

Ливонас задержал взгляд на фотографии Мэри Скома, которая держала в руках бечевку с нанизанными на нее окунями. Она уже много лет была постоянной подругой Гаса. Их объединяла не только любовь к рыбалке, но и взаимная неприязнь к брачному институту. Именно это, как однажды объяснила Ливонасу Мэри, и удерживало их с Гасом вместе. Энди нечего было ей возразить, ему самому не очень-то повезло с женитьбой.

Последняя фотография запечатлела деревянный домик с застекленной верандой и слегка просевшими ступенями. Уже второй раз за последние несколько часов Ливонас поймал себя на мысли об Эллен и Венди. Как будто все произошло не девять лет, а лишь месяц назад…

Это было четвертого июля, которое пришлось на субботу. Он, Эллен, Венди, Мэри и Гас приехали в их общий домик. Эллен нарядила Венди в голубой сарафанчик с оборками и вышивкой незабудками. Венди с гордостью, как и все маленькие девочки, красовалась в своем наряде. Ливонас уселся на ступенях веранды и протянул ей игрушечного котенка, которого купил по случаю ее дня рождения. Девочка завизжала от радости, увидев игрушку, и побежала к нему, смеясь, размахивая руками и смешно перебирая ножками.

Она уже почти была в объятиях отца, как неожиданно упала. Ливонас сразу повез ее в главный госпиталь морской пехоты. Дорогой Эллен держала Венди на руках, нежно отводила в сторону локоны, спадавшие на бледное личико, и, успокаивая себя, повторяла, что это все от жары. Подсознательно Ливонас чувствовал, что дело обстоит намного серьезнее.

Педиатр, со свисавшим на грудь, подобно ожерелью, черным стетоскопом, сказал им, что у Венди сердечный приступ и что у нее врожденный порок сердца. Просто чудо, что она так долго прожила…