Американский психопат - [39]

– Что такое? – стонет Кортни. – Ты что-то забыл?

Я не отвечаю. Встаю с кровати и, пошатываясь, бреду в ванную, пытаясь попутно снять презерватив, но он застревает, и, пока я с ним воюю, я натыкаюсь на весы и ушибаю большой палец на ноге. При этом я параллельно стараюсь нащупать на стене выключатель, чтобы зажечь свет. Проклиная все на свете, я наконец открываю аптечку.

– Патрик, что ты там делаешь? – кричит Кортни из спальни.

– Ищу водорастворимый спермицидный лубрикант, – кричу я в ответ. – А что я, по-твоему, тут делаю? Адвил принимаю?

– Кошмар, – кричит она. – Ты что, меня… без лубриканта?!

– Кортни, – говорю я, изучая в зеркале маленький порез над губой, – где она?

– Я тебя не слышу, Патрик, – говорит она.

– У Луиса совершенно ужасный вкус в том, что касается парфюмерии. – Я беру флакон Расо Rabanne и подношу его к носу.

– Что ты там говоришь?

– Я говорю: где водорастворимый спермицидный лубрикант? – кричу я, глядя в зеркало и пытаясь найти маскирующий карандаш Clinique, чтобы смазать порез. – Где он у тебя?

– Что значит – где он у меня? – отвечает она. – У тебя что, нет с собой?!

– Где этот чертов водорастворимый спермицидный лубрикант? – кричу я. – Водо! Растворимый! Спермицидный! Лубрикант! – кричу я, замазываю порез тональным кремом от Clinique и зачесываю волосы назад.

– На верхней полке, – говорит она. – Кажется.

Роясь в аптечке, я заглядываю в ее ванну и вижу, какая она убогая. Я говорю Кортни:

– Знаешь, Кортни, тебе надо бы выбрать время и покрыть ванну мраморным напылением или установить гидромассаж. Ты меня слышишь? Кортни?

Она долго молчит, а потом отвечает:

– Да… Патрик. Я тебя слышу.

В конце концов я нахожу тюбик за большой бутылкой – буквально бадьей – ксанакса на верхней полке аптечки, и, прежде чем хуй окончательно опадет, я успеваю нанести немного смазки на кончик презерватива, размазываю ее по латексной поверхности, возвращаюсь в спальню и запрыгиваю на кровать, а Кортни визжит:

– Патрик, еб твою мать, это тебе не трамплин.

Не обращая внимания на ее вопли, я становлюсь на колени, с ходу вставляю в нее хуй, и она тут же принимается подмахивать мне бедрами, облизывает палец и гладит им клитор. Я вижу, как мой член погружается в ее влагалище быстрыми толчками.

– Подожди, – говорит она; я не понимаю, чего она хочет, но все равно уже почти кончил. – Луис – конченый гондон, – шепчет она, пытаясь вытолкнуть меня из себя.

– Да, – говорю я, прижимаясь к ней и лаская языком ее ухо. – Луис действительно конченый гондон. Я тоже его ненавижу.

Возбужденный отвращением Кортни к ее мудацкому бойфренду, я начинаю двигаться быстрее, чувствуя, что оргазм на подходе.

– Да нет же, идиот, – стонет она. – Я спросила, у тебя с кончиком кондом? Я не говорила, что Луис – конченый гондон. Так у тебя с кончиком кондом? Сейчас же слезь с меня.

– С каким еще кончиком? – Я тоже готов застонать.

– Вытащи его, – говорит она, отпихивая меня.

– Я тебя не слышу, – говорю я, прижимаясь губами к ее идеальным маленьким соскам, они возбудились и затвердели.

– Да вытащи ты его, мать твою! – кричит она.

– Чего тебе надо, Кортни? – хрипло говорю я, поднимаясь. Теперь я стою перед ней на коленях, но мой член все еще наполовину в ней. Она отползает к изголовью кровати, и член выскальзывает. – Нормальный презерватив, – говорю я. – Мне так кажется.

– Включи свет, – говорит она и пытается сесть.

– Господи, – говорю я. – Я ухожу домой.

– Патрик, – повторяет она угрожающим тоном, – включи свет.

Я протягиваю руку и включаю галогеновую лампу Tensor.

– Нормальный презерватив, видишь? – говорю я. – И что дальше?

– Сними его, – говорит она резко.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Потому что надо было оставить полдюйма на кончике, – говорит она, натягивая на грудь одеяло Hermès. Она повышает голос, ее терпение явно на исходе. – Чтобы там было место, чтобы погасить давление эякуляции!

– Все, я ухожу, – предупреждаю я, но пока остаюсь на месте. – Где твой литиум?

Она накрывает голову подушкой и что-то бормочет, пытаясь свернуться калачиком. Мне кажется, она плачет.

– Где твой литиум, Кортни? – спрашиваю я спокойно. – У тебя ведь есть литиум.

Вновь звучит что-то неразборчивое, и она мотает головой – нет, нет, нет, – отгородившись от меня подушкой.

– Что? Что ты говоришь? – Я с трудом заставляю себя быть сдержанным, тем более что у меня снова встает. – Где он?

Из-под подушки доносятся едва слышные всхлипы.

– А теперь ты плачешь, я слышу, что плачешь, но я не могу разобрать ни слова из того, что ты говоришь, – я пытаюсь отобрать у нее подушку, – вот теперь говори!

Она снова что-то бормочет, но я опять ничего не понимаю.

– Кортни, – я начинаю выходить из себя, – если ты сказала то, что мне послышалось, а именно что твой литиум лежит в коробке в холодильнике рядом с мороженым Frusen Glädjè и что это на самом деле шербет, – я уже кричу, – если ты именно это сказала, я тебя убью. Это шербет? Твой литиум на самом деле шербет?! – Мне наконец удается отодрать от нее подушку, и я с силой бью ее по лицу.

– Ты думаешь, что меня возбуждает небезопасный секс? – орет она в ответ.

– Господи, оно того точно не стоит, – бормочу я, стягивая презерватив, так чтобы на кончике осталось полдюйма свободного места (на самом деле немного меньше). – Смотри, Кортни, я сделал, как ты просила, а зачем это нужно? А? Расскажи мне, пожалуйста! – Я снова бью ее, но не так сильно. – Зачем нужны эти полдюйма? Чтобы погасить давление эякуляции?!